– Естественно, он просил! – хором воскликнули Настя и Маша.

– Как хорошо, Люся, что мы тебя встретили! – разыграл бурную радость Петька.

– Я тоже вам, в общем-то, рада, – церемонно ответила Люська.

– Нет, ты не понимаешь! – принялся бурно жестикулировать Петька. – С этой канавой у моего отца просто пунктик. Он считает, что ее после зимы обязательно следует чистить. А там обычно столько грязи скапливается…

– Сейчас все по уши будем, – кинув на Люську садистский взгляд, с наслаждением произнес Димка.

– Хорошо, Люська, что ты нам поможешь! – хлопнула ее по плечу Маша.

– Больше людей – работать веселей! – тоном народного сказителя проговорил Дима.

– Идем скорее, Люся! Время не ждет! – прикинулся, будто очень спешит к заветной канаве, Петька.

Остроносенькое Люськино лицо побледнело. Глаза испуганно забегали.

– Знаете… – вдруг посмотрела она на часы. – Ах, уже почти два часа! Мне обедать пора.

– Как? А канава? – разыграла изумление Настя.

– Если смогу, подойду попозже! – выпалила скороговоркой Люся и бросилась бежать к своей даче.

Ребята выждали, пока она скроется за калиткой. Затем Петька с довольным видом отметил:

– Ручаюсь, что сегодня Люська больше на нашем горизонте не покажется.

– Я тоже так считаю, – с важностью произнес Дима.

Тут калитка Положенцева отворилась. Из нее вышла Анна Константиновна. Увидев ребят, она была очень удивлена.

– Вы еще тут?

– Люську Кузнецову встретили, – невинно глядя на бабушку, объяснила Маша.

– В общем, даже и кстати, что вы не успели уйти, – продолжала бабушка. – Мне с вами, ребята, нужно очень серьезно поговорить.

Все четверо внутренне сжались. У них одновременно мелькнула одна и та же мысль: по-видимому, бабушка каким-то образом узнала об их ночной вылазке. Но откуда? Неужели Павел Потапович? А собственно, почему нет, если он днем и ночью шастает по поселку?

– Да, бабушка, мы тебя слушаем, – кротко взглянул на Анну Константиновну внук.

– Нет уж. Пойдемте домой, – ответила та. – Там и поговорим.

И она энергичным шагом направилась к собственной даче. Ребята нехотя поплелись за ней. Время от времени они в панике переглядывались. Однако обсудить ситуацию не представлялось возможным. Анна Константиновна шла на слишком близком расстоянии от них. Сейчас Дима и Маша впервые в жизни пожалели, что их бабушка не такая же глухая, как Коврова-Водкина.

Впрочем, изобретательный Командор успел шепнуть на крыльце друзьям:

– Ни в чем не признавайтесь.

Сказано это было вовремя. Ибо почти немедленно из дома послышался окрик Анны Константиновны:

– Ну, долго мне еще вас ждать?

– Лучше ее сейчас не злить, – прошептал Димка и с воплями: «Идем, идем, бабушка!» – первым ринулся в гостиную.

– Вот что я вам хочу сказать, – дождавшись, когда вся компания была в сборе, начала бабушка Димы и Маши. – По какому праву вы позволяете себе издеваться над старым больным человеком?

Тон Анны Константиновны не предвещал ничего хорошего. Однако члены Братства кленового листа разом почувствовали облегчение. Ясно, что если бабушка Димы и Маши повела речь о старом больном человеке, то ночная вылазка тут ни при чем.

– Мы вроде ни над каким больным человеком не издевались, – ответил Дима.

– Имейте хоть смелость признаться! – повысила голос бабушка. – Не выношу вранья! – брезгливо добавила она.

– Но мы не врем, – пришла на помощь брату Маша.

– А кто вчера явился к несчастной старухе Ковровой-Водкиной и потребовал якобы для меня очешники? – уже метала громы и молнии Анна Константиновна. – Я к ней, главное, сегодня являюсь по поводу Положенцева, а она мне таким обиженным тоном: «Могла бы, Анечка, и позвонить. Мне, между прочим, было интересно, пришлись ли тебе мои очешники». Вот в какое идиотское положение вы меня поставили! Ну-ка, быстро мне отвечайте, зачем вам понадобилось глумиться над несчастной безумной старухой?

– Бабушка, мы не глумились, – сказала Маша. – Она просто нас не поняла.

– Маша правду говорит! – воскликнула Настя.

– Так все и было, Анна Константиновна, – подхватил Петька.

Бабушка Димы и Маши уже немного остыла. А выслушав всю историю до конца, неожиданно расхохоталась. Затем, спохватившись, опустила голову. И, почему-то усиленно избегая встречаться взглядами как с собственными внуками, так и с их друзьями, сказала:

– Все равно очень нехорошо получилось. Рекомендую вам впредь вести себя деликатней!