— Да? — усмехнулась она. — Ты меня застрелишь? Понятно, поэтому спрашивал, знает ли моя сестра, к кому я пошла. Знает, знает, что к тебе, так что стреляй, получишь за меня вышку, об этом позаботятся. Трус! — голос ее переходил на крик. — Стреляй, трус, трус, стреляй!
В окнах раздвигались занавески, люди вглядывались в темноту…
Варя продолжала кричать:
— Ну, стреляй, что же ты не стреляешь, трус, дерьмо!
— Эй, что там происходит? — раздался из окна громкий мужской голос.
В переулке начали останавливаться прохожие.
— Не ори, психопатка. Все равно ты от моей руки не уйдешь.
Повернулся и быстро пошел по переулку.
— Я собиралась идти искать тебя, — сказала Нина, когда Варя вернулась домой. — Что произошло, если не секрет?
Варя засмеялась.
— Ничего особенного, грозился застрелить.
— Это еще что за новости?! — возмутилась Нина. — Он забыл, где живет?!
— Он просто дурак, ничтожество.
На следующий день сразу после работы Варя зашла к Софье Александровне.
Та, сидя за столом, писала, видимо, письмо Саше.
— Ну, Софья Александровна, расскажите, как все было?
Софья Александровна отложила в сторону перо, сняла очки.
— Велела ему уйти. Он поартачился, потом ушел.
— Нет, расскажите подробнее, прошу вас.
— Я ему сказала, что запретила приносить в дом ружья, а он приносит, я сделала тебе выговор и ты ушла к сестре, и его я прошу уйти, тем более соседи возражают против того, что дверь из-за него не берется на цепочку. Он начал грубить, грозиться, болтать всякую чепуху, что я спекулирую этой комнатой…
— Негодяй!
— Я ему объявила, что сегодня же возьму дверь на цепочку и никто ему не откроет, а если будет ломиться, вызовем милицию, заявим, что он спекулирует ружьями, человек без определенных занятий, все соседи против него, и в домоуправлении несколько раз спрашивали, и участковый им интересовался. Он опять начал меня пугать, я ему сказала: «У меня сын арестован и выслан, я уже знаю дорогу и к прокурору, и к следователю, и к адвокату, вы меня ничем не запугаете, вы лучше о себе подумайте, и если вы завтра утром не выедете, то пеняйте на себя, я ни перед чем не остановлюсь». С этим и вышла. А утром он выехал со своими вещами.
— Как со своими? А мои?
— Твои он оставил.
— Чтобы иметь повод явиться за ними.
— Может быть, надеется, что помиритесь?
— Этого он не дождется.
— Чего я никак не думала, — сказала Софья Александровна, — это то, что он оставит ключи, думала, придется врезать новые замки.
— Предусмотрительный, — усмехнулась Варя. — Если в квартире случится кража, то на подозрении будут те, кто имел ключи, вот он вам их и вернул.
— Возможно, — согласилась Софья Александровна.
— А насчет вещей не беспокойтесь, я их заберу к себе, и, если он явится за ними или позвонит, скажите: Варя вещи забрала, обращайтесь к ней.
— Это правильно, твои вещи, ты их и носи.
— Там будет видно, — неопределенно ответила Варя, твердо решив завтра же передать вещи Косте через Левочку.
Она нежно обняла Софью Александровну.
— Я так перед вами виновата, вы столько натерпелись из-за меня.
— Что ты, деточка, выбрось из головы, не бойся его, такие, как он, сильны только со слабыми, храбры только с робкими.
— Это я знаю, — усмехнулась Варя, — вчера вечером он вызвал меня на улицу, грозился убить.
— Неужели?
— Да, да, я посмеялась над ним и ушла.
— Молодец, так и надо!
Варя и сама чувствовала себя молодцом, чувствовала свою силу, свою независимость. Да, да, наконец независимость! Она не подчинилась чужой воле, сумела переступить через всю эту грязь, пусть она
