уставился в бумагу. Рявкнул — точнее, попробовал повысить голос, но тот сорвался на писк:

— Вон! Вон, не мешайте работать!

— Работайте, а мы подождем полицию, — сказал Артём.

Атласов медленно поднял голову. Спросил:

— Он скопировал карту?

— Иван все-таки был ученый, — ответил Артём. — Честно говоря, я действительно собирался вас спровоцировать. Но Иван относился к своим действиям как к эксперименту. Он сдублировал оборудование. Взял второй диктофон из кабинета заведующей кафедрой и поставил его на запись. А потом отнес на место… Я ответил на ваш вопрос. Может быть, и вы, Петр Валентинович, скажете, что же произошло в семьдесят третьем году? Чем вам не угодили коллеги?

— Вы никогда не работали в научной среде, молодой человек, — Агласов горько улыбнулся. — Вы не знаете, что это такое, когда вас зажимает свора самозваных мэтров, когда не дают хода разработкам, имеющим огромное народнохозяйственное значение! Они считали, что я не прав, что повышение мощности взрыва невозможно. А я доказал, что не правы они! Понимаете? Я всего лишь доказал свою правоту!

Агласов опустил голову. Взял ручку и принялся что-то отмечать в документе.

Он занимался этим и через четверть часа, когда в кабинет вошли Денис Крылов и два оперативника с тетанайзерами.

Артём молча включил диктофон на воспроизведение. Когда запись прокрутилась до конца, Агласов встал и, не говоря ни слова, двинулся прочь из кабинета. Крылов остановил его в дверях, и дальше профессор шел уже в сопровождении конвоя.

Никто так и не заговорил.

Прежде чем уйти, Артём не удержался и заглянул в лежавший на столе документ. Это была докладная записка о приобретении нового оборудования. Каждая заглавная буква в документе была аккуратно подчеркнута.

Возможно, психоаналитика это навело бы на интересные предположения о характере Петра Валентиновича Агласова. Но Артём Кама-лов предпочитал не искать смысла там, где его не было и нет. Поэтому он пожал плечами и пошел допивать технический спирт вместе с Захаром Киреевым.

У Татьяны он появился уже поздно вечером. Коротко рассказал о проведенном расследовании и вручил официальный счет за услуги. Татьяна рассеянно посмотрела на цифру, спросила:

— Почему так мало?

— Я же не нашел флэш-карту. Агласов ее уничтожил. Полагаю, сломал и спустил в канализацию. А может быть, и сжег дотла — у них там много интересных приспособлений.

— Господи, я же не для этого вас нанимала… — пробормотала Татьяна, доставая и вручая ему деньги. — Вы так быстро все выяснили… я думала, это займет месяцы…

— Если бы я копался, меня бы опередила полиция, — пояснил Артём. — Вы зря их недооцениваете. Там только начальник отдела… излишне прямолинеен. Но не полный дурак. Завтра к вечеру он выпустил бы Светова и принялся за остальных.

— Вы словно заранее знали, кто убийца…

— Не заранее, но понял быстро.

Татьяна удивленно посмотрела на него.

— Убийцей был кто-то из коллег вашего мужа, из близких ему людей. Таких всего пятеро. Иван договорился о встрече в пивном ресторанчике. Профессор Ройбах никогда бы в таком простецком месте не появился. Человек должен был ждать его в верхнем зале, на местах для курящих. Данилян и Светов не курят. Остаются двое — Киреев и Агласов. Но Киреев — ровесник Ивана. Он не мог совершить никакого преступления, о котором знало бы предыдущее воплощение Ивана. Остается… — Артём замолчал.

— Так просто? — Татьяна прошла по комнате, остановилась у окна, спиной к нему. — Все так просто?

— Да. Но это косвенные улики. Полиция, прицельно взявшись за Агласова, могла накопать какие-то серьезные доказательства. Отпечатки пальцев на отстрельном механизме, к примеру. Свидетелей того, как Агласов волок куда-то наверх тяжелый механизм. Могли быть улики. Но их могло и не быть. Я попытался спровоцировать Агласова на уничтожение карточки — ничего не вышло. Так что основная заслуга принадлежит Ивану. Он подстраховался. Сохранил запись и оставил ее там, где ее неминуемо бы прослушали рано или поздно.

— Вы хороший сыщик, — сказала Татьяна. — Вы так говорите, будто все у вас получилось случайно, но это неправда. Вы великий сыщик… прирожденный сыщик. Спасибо вам…

Артём хотел ответить, но вдруг понял, что женщина давно уже плачет — беззвучно и горько. Ему очень хотелось подойти и утешить ее, но это могло бы закончиться неправильно. Не так, как положено заканчивать очередное дело прирожденному сыщику.

Поэтому он тихо вышел из квартиры и закрыл за собой дверь. Постоял секунду на лестничной площадке. Ему очень хотелось вернуться, но этого делать было нельзя.

— Господи, не дай мне в следующей жизни снова быть полицейским, — прошептал Артём.

Но он слишком хорошо знал, что Бог — или, по мнению атеистов, случай — не прислушивается к таким просьбам. ?