рассчитывать на пятнадцать лет. Парень внял и кое-чем поделился.

– Валю сдал?

– Конечно. Что ему Валя? Вале теперь надо о сохранности собственной шкуры думать. На киллера вышли через Шестакова, и, когда тот скончался в больнице, Коле это не понравилось.

– Коля его настоящее имя?

– Нет, конечно. Шевырев Константин Иванович. Сейчас пытаемся выяснить, есть ли на нем еще грехи.

– Вряд ли он вам сам о них расскажет.

– Это точно, – не стал спорить Артем.

– Кислицын при встрече объяснил ему, что Шестаков ввязался в глупую историю, вот и пострадал. Убрать его пришлось, потому что боялись, как бы он в бреду не сболтнул лишнего. Как я уже сказал, Константину Ивановичу это очень не понравилось, и он заподозрил неладное. С Шестаковым они вроде бы были друзьями, а Кислицына он терпеть не мог. Они вместе сидели и что-то когда-то не поделили. К тому же из местных лишь Кислицын знал его в лицо, вот он и поторопился избавиться от ненужного свидетеля.

– И пристрелил Кислицына.

– Ага. При нем мы обнаружили пушку. Кислицын убит как раз из нее.

– Пожадничал, значит.

– И слава богу, а то хрен бы мы его зацепили. Сидел в баре, и что с того?

– Повезло, – согласилась я.

– С Валей они не встречались, разговаривали по мобильному телефону, который передал ему Кислицын.

– То есть Вале нам предъявить нечего?

– Это нам нечего, а ребятам Тагаева вещественные доказательства без надобности. Вот Валя и поспешил смыться.

– Найдут, – вздохнула я. – И наверняка раньше нас.

– Конечно, если знают, где искать. Хотя, может, и сам вернется, если Тимур надолго в тюрьме обустроится. К убийству девушки наш Константин Иванович непричастен, по крайней мере настаивает на этом, и, похоже, говорит правду. Валя был очень осторожен и хотел, чтобы убийство Тагаева походило на несчастный случай. Такие вещи требуют подготовки, вот киллер и готовился. Пока вдруг не узнал, что Тагаев в тюрьме. Это ему тоже не понравилось. Но жадность, как известно, плохой советчик, он не отбыл восвояси, а сидел здесь, ожидая развития событий. За тобой он, кстати, тоже приглядывал, говорит, мол, на всякий случай. И когда Валя на тебя сильно осерчал… Он пристроился у тебя на хвосте…

– А потом залез в багажник моей машины, – поддакнула я.

– Если бы не твой латыш…

– Литовец, – поправила я.

– Какая разница. В общем, если бы не он…

– Вы бы с Лялиным уже застрелились, – поддакнула я.

– Не смешно. Говорил ведь, что затея дурацкая. Впредь, надеюсь, будешь осторожнее, хотя вряд ли, горбатого могила исправит.

– Кто бы говорил, – усмехнулась я. – Опять же, киллера поймал, премию получишь.

– Как же, раскошелятся… Хочешь смешное? – вдруг спросил Артем.

– Валяй.

– Кириллов мне сегодня сказал, может, мы с Тагаевым поторопились? Зачем ему убивать какую-то девицу, да еще самому? Надо, говорит, в этом разобраться, и побыстрее. В городе, видишь ли, нервозные настроения: арест Тагаева – удар по всем честным бизнесменам области, он ведь у них зам президента какой-то там ассоциации. Что скажешь?

– И вправду смешно, – покачала я головой и действительно засмеялась.

Не успела я покинуть кабинет Артема, как у меня зазвонил мобильный. Звонила Ритка.

– Он просил тебя приехать, – «просил» она произнесла так, что любое другое сердце замерло бы от восторга. Мое сердце к Дедовым выкрутасам давно привыкло и к Риткиной мольбе тоже.

– А меня здесь нет, я в Париже.

– Чего ты дурака валяешь? – обиделась она.

– Ничего подобного. Куда послал, там и нахожусь. Так ему и передай.

– По-моему, он очень переживает, и вообще… когда вам надоест ссориться?

– Теперь никаких ссор, – заверила я. – Он меня уволил, чего нам делить?

– Что мне ему сказать?

– Что в Париже прекрасная погода.

– Достали вы меня, – пожаловалась Ритка и отключилась.

Стас с Сашкой паслись возле машины, вид у обоих был прямо-таки счастливый, так и подмывало сказать какую-нибудь гадость. Но я сдержалась, села в машину и пригласила их садиться.