Пили они мирно, без драк, как прежде, поскольку было много денег и водки. Конец загулу наступил неожиданно: Галина Семеновна, вспоминая свое артистическое прошлое, забралась на леса и стала читать монолог Ольги из чеховских «Трех сестер». И, не удержавшись, рухнула вниз. С многочисленными ушибами и сотрясением мозга ее увезли в больницу, но через сутки выпустили. И тут Безручкин явился к Аристарху Павловичу, опухший, хмурый и покаянный.

– Пропадаем мы, Палыч, спасай. Сопьемся без дела… Возьми к себе. Видишь, кланяться пришел.

Аристарх Павлович чувствовал, что совершает ошибку, но отказать бывшему конкуренту не смог. К тому же на развлекательный комплекс требовался директор-распорядитель, который бы взял на себя все заботы по его строительству и организации. Кроме того, надо было заканчивать ремонт дома, затеянный Безручкиным на свои средства. Не оставлять же в зиму горы земли вокруг и леса, так уже надоело прыгать по доскам и всюду пригибать голову… Со дня на день Аристарх Павлович ждал старшего Ерашова из Беларуси с оборудованием для овощехранилищ, но вдруг из Минска пришла телеграмма от специалиста, командированного туда раньше. Он сообщал, что договоренность на покупку и лицензии на вывоз оборудования есть и надо срочно доставить ему валюту.

Аристарх Павлович не знал что и думать. Получалось, что Алексей еще не доехал до Беларуси, хотя по времени должен возвращаться назад с оборудованием. Он решил пока никому не показывать этой телеграммы, однако Валентина Ильинишна заметила его беспокойство, и пришлось ей все рассказать. Подозрения Аристарха Павловича замыкались на телохранителе: человек незнакомый, а повезли большую сумму наличных денег… Но буквально на следующий день, в субботу, след старшего Ерашова неожиданно отыскался. Как всегда, внезапно приехала младшая, Наташа, на крыльях прилетела, счастливая, веселая, повисла на отце, защебетала:

– Милый папочка! Спасибо тебе! Прости, что я тогда на вокзале обидела тебя! Давай все-все забудем! Спасибо тебе, родненький!

Аристарх Павлович был рад и изумлен:

– За что же – спасибо?

– За деньги!

– Какие деньги?

– Те, что ты прислал, двадцать миллионов! – сверкала от счастья Наташа. – Я уже купила квартиру! И приглашаю всех на новоселье!

– Я не присылал денег, – растерянно признался Аристарх Павлович. – Кто тебе их принес?

– Как – кто? Братец Алеша! – засмеялась дочь. – Ну что ты меня разыгрываешь, пап? Я знаю, ты любишь делать сюрпризы…

– Я тебя не разыгрываю, – вымолвил Аристарх Павлович. – Когда Алексей был у тебя?

– В прошлую субботу. – Веселость Наташи постепенно исчезала. – Принес наличные деньги. Мне и Ире, по двадцать миллионов. Сказал, что ты прислал на квартиру. Он такой добрый, братец Алеша…

– Значит, он вам принес сорок миллионов?

– Да…

– Не понимаю, что творится, – окончательно растерялся Аристарх Павлович.

– Ой, а что у нас творится! – вдруг вспомнила Наташа. – По центру не проедешь, баррикады, люди, милиция…

– Что хоть он говорил? – перебил ее Аристарх Павлович. – В Беларусь ехать собирался?

– Не знаю, у него были какие-то важные дела, – сказала дочь. – Он спешил… Сказал, что ты прислал деньги на квартиру, и все. Еще сказал, чтобы его позвали на новоселье… Папа, он что-нибудь не так сделал?

– Не мне судить – так, не так, – отозвался Аристарх Павлович. – Где искать его? Где он остановился в Москве?

– Кажется, нигде. Он собирался куда-то ехать…

– Куда ехать, если отдал деньги? С чем ехать?

– Не сердись, папа, я ничего не знаю. – Наташа уже чуть не плакала. – Алеша очень хороший человек, и я рада, что у меня теперь есть старший брат. Мы с Ирой не дадим его в обиду.

– Никто его обижать не собирается! – Аристарх Павлович вдруг разозлился. – Для вас он добренький! А на меня все хозяйство свалил, а сам неизвестно чем занимается! Все разлетелись, у каждого свои дела… Без оборудования погноим чужое добро – в трубу вылетим! Да еще народ голодным оставим…

– Папочка, а мы с Ирой тоже хотим открыть ателье мод, – призналась дочь. – У Иры же есть квартира, так что мы двадцать миллионов сэкономили. Половину положили в банк на депозит, а на вторую половину купили швейные машины и ткани. Сами будем моделировать одежды для богатых людей. Ты телевизор смотришь? Там сейчас фильм идет, «Просто Мария». Вот посмотришь, через три года мы с Ирой будем как Мария. Ведь у нас все так похоже… Для богатых шить очень выгодно! Это будут такие экстравагантные платья! Такие потрясающие наряды! И только в одном экземпляре! Московские модницы готовы платить любые деньги! А знаешь, как мы назвали фирму? Просто «Мария»! Тебе нравится?

– Нравится, – безразлично ответил Аристарх Павлович.

– Мы помещение арендовали! – с восторгом продолжала Наташа. – Знаешь, пап, так повезло, почти бесплатно. В проезде Серова есть небольшой особнячок, там музей-квартира, какая-то знаменитость жила. А денег на ремонт у музея нет. Так мы сами отремонтируем все здание, а за это займем половину первого этажа, почти сто метров полезной площади, в центре города!

В это время пришла Валентина Ильинишна, тихо сняла плащ и ушла на кухню, чтобы не мешать. Аристарх Павлович, давно мечтавший сделать дочерям сюрприз – неожиданно представить молодую жену, сейчас понял, что ничем Наташу не удивить, да и удивлять не хотелось: в ее глазах он видел иное любопытство, иной интерес, никак не связанный с его жизнью. Она была еще родная, каждый ее пальчик был дорог и обласкан, каждая кудряшка на лбу обцелована; еще щемило душу от ее голоса, от смеха, но уже одновременно во всем этом чувствовалось незримое отчуждение. Они были еще рядом, но разговаривали словно через вагонное стекло, и нельзя было прикоснуться к тем пальчикам, кудряшкам, и минута расставания была отмерена отправлением поезда…

– Теперь все спрашивают: как это вам удалось найти такое помещение? За символическую плату? – продолжала она с восхищением. – В Москве цены ужасные!.. А дело в том, что коренные москвичи совершенно непредприимчивые люди и к тому же ленивые. Вот они все время нас презирали – лимита! Лимита! Мы вроде негров были, второй сорт. Теперь посмотри, кто из нас лучше живет? Кто тянет на себе весь бизнес? А они, вместо того чтобы работать, на демонстрации ходят да орут, все им плохо, всем они недовольны. Вырожденцы какие-то, мало их милиция лупит… Нет, правда, они привыкли жить за счет лимиты. Мы им строили, мы их кормили, а они – по театрам, по выставкам.

– Кто – они? – переспросил Аристарх Павлович, теряя нить ее размышлений.

– Коренные москвичи!.. Ты почему меня не слушаешь?

– Я слушаю…

– Музей этот довели до такого состояния – не высказать, – вновь вдохновилась она. – В конюшне лучше. И они еще хвастаются своей культурностью!.. Мы с Ирой за месяц отштукатурим, покрасим и откроемся. Особняк старинный, поэтому и обставить его нужно стариной, чтобы выдержать стиль. Это же будет не просто ателье, а салон. Там другие требования… Папа, ты нам отдай старую мебель и посуду. У вас тут она все равно без толку стоит. Кто ее видит? А мы перетяжку сделаем и обставим ею салон, чтоб фирма была, без подделки. Павловской мебели и посуды уж точно нет ни в одном салоне в Москве!

– Отдать? – Аристарх Павлович соображал трудно. – Да ведь мебель не наша и посуда… Все же досталось вместе с домом.

– У тебя, папочка, все не наше! – заметила дочь. – Что ты все время скупишься? Алеша вот пришел и принес деньги… Не чужим отдаешь, своим дочерям.

– Не знаю… Посоветоваться надо с Алешей.

– Он отдаст! Я уверена! Ну, пап… У вас же много еще. Вся мебель бабушки Полины вам досталась. – Наташа готова была расплакаться. – Тебе жалко, да?

– Не жалко… Но я столько лет берег ее, в самое трудное время из дому ничего не выносили, – пытался объяснить Аристарх Павлович, но, услышав сам себя, замолк, потому что стал противен себе – не говорил, а мямлил. И как обычно бывало в такие минуты, ощутил резкий толчок буйной решительности.