— Чепуха, — с раздражением возразил Антор. — Кстати, чего вы радуетесь? Вы говорите так, словно в самом деле выиграли войну. Когда, фактически, мы не выиграли ничего, кроме незначительного скандала, с помощью которого наши умы отвлекли от настоящего противника.
Наступила неловкая пауза, в которую только слабая улыбка Манна внесла диссонанс.
А Антор, яростно ударив сжатым кулаком по столу, продолжил:
— Да, я возвращаюсь ко Второму Фонду. О нем не упоминается и, насколько я могу судить, каждый пытается не думать об этом. Все из-за этой ложной атмосферы победы, которая окутала этот мир идиотов и так привлекательна, что вы чувствуете, что должны в этом участвовать? Тогда кувыркайтесь, делайте сальто, танцуйте и бросайте из окон конфетти! Делайте, что хотите, только выйдите из этого состояния! И когда вы сделаете это и снова станете самими собой, возвращайтесь, и обсудим эту проблему. Она сейчас существует точно так же, как десять месяцев назад, когда вы сидели, закатывая от страха глаза, боясь неизвестно чего. Вы что, в самом деле, думаете, что нужно меньше бояться мастеров Разума Второго Фонда, потому что вы свалили глупого хозяина пары сотен кораблей?..
Он остановился, часто дыша, с красным лицом.
Манн спокойно сказал:
— Теперь вы послушаете
— Говори, Хомир, — сказал Дарелл, — но давайте воздержимся от чересчур колоритных выражений. Это хорошо к месту, но сейчас мне надоедает.
Хомир Манн откинулся в кресле и осторожно наполнил свой стакан из графина.
— Меня послали на Калган, — начал он, — найти, что смогу, из записей, хранящихся во дворце Мула. За этим занятием я провел несколько месяцев. У меня не было веры, что я добьюсь этого. Как я уже сказал, это все Аркадия, благодаря ее изобретательному вмешательству я получил туда доступ. Однако, остается тот факт, что мои первоначальные знания жизни и эпохи Мула, смею утверждать, были немалыми. Я добавил плоды огромного труда из числа важнейших доказательств, которые никому другому не были доступны.
Поэтому я нахожусь в уникальном положении, чтобы оценить реальную опасность Второго Фонда, намного лучше, чем наш легковозбудимый друг.
— И, — проскрипел Антор, — какова же ваша оценка этой опасности?
— А равная нулю.
Короткая пауза, и Элветт Семик спросил удивленно и недоверчиво:
— Ты имеешь в виду нулевую опасность?
— Конечно. Друзья,
Веки Антора медленно опустились, и он сидел так с бледным, ничего не выражающим лицом.
Манн продолжал — он был в центре внимания, и ему это нравилось:
— И более того, его никогда не было.
— Чем, — спросил Дарелл, — ты обосновываешь этот поразительный вывод?
— Я отрицаю, — сказал Манн, — что это поразительно. Все вы знаете историю поисков Мулом Второго Фонда. Но что вы знаете об интенсивности этих поисков, об их целеустремленности? В его распоряжении были громадные средства, и он не жалел их. Он был целеустремлен, но все-таки потерпел неудачу. Никакого Второго Фонда не было найдено.
— Вряд ли можно было ожидать, что он будет найден, — подчеркнул Тербор нетерпеливо. — У них были средства защиты против пытливых умов.
— Даже когда этот пытливый ум принадлежит мутированной психике Мула? Думаю, нет. Но пойдем дальше, вы же не ждете от меня пересказа сути пятидесяти томов отчетов за пять месяцев. Все это, по условиям мирного договора, станет частью Селдоновского Исторического Музея со временем, и все вы будете вольны сделать такой же неторопливый анализ, как и я. И его выводы будут откровенно определенными, и это я уже выразил. Не существует и никогда не существовало Второго Фонда.
Вмешался Семик:
— Но тогда что же остановило Мула?
— О Великая Галактика, что, ты думаешь, его остановило? Смерть, конечно, как она остановит всех нас. Величайшее суеверие века в том, что Мула как-то остановили в его завоевательской карьере какие-то таинственные существа, превосходящие даже его самого. Это результат рассмотрения всего в неправильном фокусе.
Конечно, никто в Галактике не мог не знать, что Мул был уродом как физически, так и психически. Он умер около тридцати лет от роду, потому что его больное тело больше не могло бороться со своим скрипучим механизмом. За несколько лет до смерти он был инвалидом. Его лучшим состояние здоровья можно было считать слабость обыкновенного человека. Ну, хорошо. Он завоевал Галактику и, в обычном порядке вещей, отправился умирать. Удивительно, что так долго и так спокойно. Друзья, это совершенно точно. Вам необходимо только терпение. Вам только нужно попытаться взглянуть на все эти факты с иной точки зрения.
Дарелл задумчиво сказал:
— Хорошо, Манн, давайте попробуем. Это была бы интересная попытка — если ничего больше не поможет подтолкнуть наши мысли. Все эти измененные люди, записи которых нам принес Антор почти год назад, как с ними быть? Помоги нам посмотреть с этой точки.
— Легко. Сколько лет существует энцефалографический анализ? Или, поставим вопрос по-другому, насколько хорошо развито учение о нервных путях?
— В этом отношении мы в начале. Допустим, — сказал Дарелл.
— Правильно. Насколько определенной тогда может быть интерпретация того, что, я слышал, Антор и ты сам называете Измененной Плоскостью? У вас есть теории, но насколько определенными они могут быть? Достаточно определенными, чтобы считать это твердой основой для существования могущественной силы, когда все другие доказательства негативны? Всегда легко объяснять неизвестное, принимая без доказательств сверхчеловеческую и деспотическую волю.
Это очень по-людски. Бывали случаи во всей Галактической истории, где изолированные планетарные системы возвращались к дикости, и что мы узнавали тогда? В каждом таком случае это приписывалось непонятным силам природы — штормам, эпидемиям, засухам, — чувствующим существам, более сильным и деспотичным, чем человек.
Это называется антропоморфизмом, кажется, и в этом отношении мы дикари, и потворствуем ему. Мало зная о психической науке, мы считаем виновными в том, чего не знаем, сверхлюдей, в данном случае, тех, из Второго Фонда, — основываясь на намеке, брошенном нам Селдоном.
— О, — вмешался Антор, — так вы помните Селдона. Я думал, вы забыли. Селдон сказал, что Второй Фонд существует. Рассмотрите
— Ну тогда
Тербор пошевелился:
— Да, я понимаю, к чему вы клоните. Я был на Калгане до самого конца, Дарелл, и совершенно очевидно, что моральный дух на планете был невероятно плох. Я просмотрел их новости и…. ну, они ждали, что будут побеждены. Фактически, они были совершенно лишены мужества мыслью о том, что, в конце концов, вмешается Второй Фонд — естественно, на стороне Первого.
— Совершенно верно, — сказал Манн. — Я был там год. Я сказал Стеттину, что Второго Фонда нет, и он поверил мне. Он чувствовал себя в безопасности. Но не было способа заставить людей неожиданно разувериться в том, во что они верили всю свою жизнь. Так что, на самом деле, миф служил очень полезной цели во вселенских шахматах Селдона.
И тут совершенно неожиданно Антор открыл широко глаза и иронически уставился на довольное лицо Манна.
