— Я говорю о себе, а не об остальных.
— Вы служили в армии.
— Служил. Майором в Двадцать шестом КТП.
— Вы же всегда отвечали выстрелом на выстрел, верно?
— Иногда вы говорите прямо как Хоффман. — Феникс, видимо, решил, что на небо он уже насмотрелся, и уставился на пол. — Но тогда я убивал людей, чтобы они не убили меня. Это не одно и то же.
Прескотт, собравшийся прочитать лекцию о побочном ущербе, прикусил язык. Феникс всегда выполнял работу, которая нужна была КОГ, но, если продолжать давить на него, он может и отказаться от дальнейшего сотрудничества. Прескотт бросил взгляд на наручные часы, затем на старинные часы, стоявшие на столе.
— Пора идти спасать человечество, Адам. Вы точно не хотите выпить?
Феникс покачал головой. Прескотт положил руку ему на локоть и повел его к двери.
Они шли к командному пункту по пустым коридорам, мимо пустых кабинетов. Эфира была в безопасности, но люди, присутствие которых не было необходимо, воспользовались разрешением Прескотта уйти. Он сказал, что они, возможно, захотят быть этой ночью дома, с родными. У главного входа дежурил только солдат службы охраны; он читал газету, а телевизор, стоявший под столом, бросал на его лицо мелькавшие отсветы. Прескотт слышал тихий металлический голос репортера. Но он знал, что если остановится, чтобы послушать или посмотреть на экран, и увидит толпы беженцев или города, полные людей, отказывающихся уезжать или лишенных возможности уехать, то ему станет только хуже.
Охранник выронил газету и вскочил.
— Добрый вечер, сэр.
Он протянул было руку, чтобы выключить телевизор, но Феникс остановил его.
— Одну минуту, я только взгляну, — произнес он и зашел за письменный стол, чтобы посмотреть на экран. — Это прямой эфир, верно?
— Так точно, сэр, из Герренхальта.
Прескотт тоже смотрел на экран. Герренхальт находился неподалеку от Эфиры — наверное, часах в четырех езды, если не было пробок. Он знал, что все, кто мелькал на экране, — люди в машинах, пешеходы, решительно настроенные жители, намеренные пересидеть катастрофу, — будут мертвы через пару часов. Они не доедут до Эфиры.
Они уже мертвы.
«И репортер тоже».
Телекомпания отправила туда своего журналиста. Что за человек вызвался делать этот репортаж? Неужели он настолько глуп или самонадеян, что считает себя неуязвимым? А может, его настолько подчинила себе необходимость делать свою работу, настолько потряс масштаб событий, что он просто не мог не отправиться туда?
«А какой человек согласится делать мою работу сейчас?»
Никто, кроме него. И именно поэтому он обязан довести ее до конца.
— Полковник? С вами все в порядке?
Адам Феникс стоял прямо у него за спиной, но Хоффман заметил его только тогда, когда тот протянул ему кипу бумаг. Ему хотелось, чтобы это были сообщения с КПП Коррена, чтобы их передали ему Аня Штрауд, Тимоти Шерстон или любой другой диспетчер оперативного центра, занятый движением гражданского транспорта.
Но все подразделения, охранявшие КПП, полчаса назад были отозваны в Эфиру, и никто из солдат не видел ни Маргарет Хоффман, ни ее сестру Натали. Хоффману было известно лишь, что Натали покинула отделение экстренной помощи в Коррене два дня назад и больше не возвращалась.
— Профессор. — Хоффман не хотел терять лицо перед Фениксом. Боевой дух необходимо было поддерживать любой ценой. Солдатам нужно было верить в то, что командиры полностью контролируют и ситуацию, и себя, а не обливаются п
— Я вас понимаю. На самом деле понимаю.
Хоффман подозревал, что Маркус Феникс понял бы его сейчас гораздо лучше, чем его отец. Феникс- старший был более разговорчив, но каким-то образом умудрялся скрывать свои чувства. Хоффман никогда не знал точно, что творится в голове у Маркуса, но он мог заполнить пробелы, наблюдая за его поведением, и он знал, что перед ним скромный, достойный человек, прекрасный солдат и профессионал, который не любит распространяться о себе. Адам Феникс казался Хоффману просто самодовольным болваном, который всегда считает, что все знает лучше других, и выставляет напоказ свой безупречный моральный облик, произнося дурацкие тирады для низших существ вроде Хоффмана.
— Ваш сын делает честь Коалиции, — произнес Хоффман. «Можете считать это примирительным жестом или нелестным сравнением, как вам будет угодно, профессор». — Если кто-то и живет согласно Восьмому Канону, так это он.
Феникс, казалось, был немного смущен.
— Я часто размышляю о том, думает ли он вообще об идеологии и прочем. Да, он исключительный в своем роде молодой человек — спасибо. У него независимый характер, это у него от Элейн.
Ну что ж, по крайней мере, он заговорил о своей умершей жене. Он никогда не упоминал ее имени — хотя, впрочем, они с Хоффманом общались мало. Но это была вполне подходящая ночь для того, чтобы вспомнить мертвых и подумать о том, сколько человек еще до наступления рассвета покинет мир живых.
«Десять минут».
Маргарет еще не вернулась.
«Я хочу, чтобы совершилось чудо.
Что я сказал ей перед тем, как она ушла? Что я не могу и не хочу останавливать „Молот“. И каковы были ее последние слова? „Катись к черту“.
Вряд ли сейчас мне было бы легче, если бы мы оба солгали и сказали, что любим друг друга».
— Как Маргарет? — спросил Феникс.
— Она пропала, — ответил Хоффман.
Он не хотел бить ниже пояса. Но это была правда, и что еще он мог ответить?
— О боже, — Феникс выглядел искренне расстроенным. — Простите, мне так жаль — я понятия не имел. Полковник, сейчас везде такая неразбериха; я уверен, она в безопасности, где-то в Эфире, но вы же сами видели этот хаос…
— Она уехала в Коррен после обращения Председателя, — негромко произнес Хоффман, — и к настоящему моменту… — Он бросил взгляд на ряд циферблатов на противоположной стене, показывавших местное время в крупнейших городах планеты. — К настоящему моменту, когда у нас осталось девять минут, она не вернулась.
Они молча смотрели друг на друга. На стене у них за спиной висела подсвеченная карта Сэры, распластанная, словно шкура убитого животного, превратившаяся в плоское пятно с неровными краями. Хоффман был уверен, что Фениксу, так же как и ему самому, не хочется лишний раз смотреть в ту сторону. Главные города были обведены концентрическими кругами, демонстрировавшими радиус поражения. Многие окружности перекрывались, и когда Хоффман, набравшись смелости, бросал взгляд на карту, ему не сразу удавалось найти участки, не затрагиваемые воздействием орбитальных лазеров.
Чтобы уничтожить все цели, операцию необходимо проводить в три стадии, изменяя координаты лазеров после каждого удара. Чтобы нанести удар по всем городам Сэры одновременно, потребовалось бы столько лазеров, что их стоимость превысила бы бюджет КОГ, но ведь ни один нормальный человек не стал бы сооружать установку для полного уничтожения всей планеты.
