будкой, но все равно было уже слишком поздно. Посередине моста образовалась щель, и половинки его начали подниматься — быстрее, чем ожидал Дом; грузовики заскользили на червяков, копошившихся на проезжей части. Некоторые завопили, придавленные корпусами машин, другие начали прыгать в воду. Когда секции моста поднялись под большим углом, машины начали падать друг на друга. Дом теперь почти ничего не видел; он рванулся наружу и начал стрелять в червей, которых мог достать со своего берега реки.

Тай упал на одно колено, явно не замечая грохота и скрежета металла; на плече у него лежал противотанковый гранатомет «Копье». Первый снаряд описал широкую дугу. Дом подумал было, что Тай промахнулся, но тут же раздался мощный взрыв, в воздух поднялся огненный шар, во все стороны полетели куски грузовиков, червей и бронетранспортеров. Рыжая волна проникла под машины, и вся «пробка» превратилась в громадный костер. Дом слышал пронзительные вопли червей.

— Я бы на вашем месте подождал, пока не погаснет огонь, прежде чем разбираться с выжившими, — спокойно произнес Тай, поднимаясь и закидывая гранатомет на спину. — Тогда будет лучше видно.

— Черт! — выругался Падрик. — Хороший выстрел.

— Там была цистерна с топливом. — Тай наклонил голову. — Спасибо.

— Бульдозер видишь? — Маркус высунулся из будки. — Целый? Иначе мы тратили здесь время зря, потому что самим нам эту чертову кучу не расчистить.

— Вижу его заднюю часть, — сказал Пад. — Вроде цела. Ты такое умеешь водить?

— А что, это так трудно?

— Лучше давай я этим займусь.

Дом занял позицию под прикрытием дерева и принялся уничтожать появлявшихся червей. Трудно было сказать, что творится там, внизу, среди дыма и обгоревших машин. Какая-то черная фигура, шатаясь, появилась из ядовитых клубов, направилась к берегу, споткнулась о бетонное ограждение и рухнула в реку. Дом все равно выстрелил, хотя понимал, что напрасно тратит патрон. Ухали новые взрывы, в воздух летели обломки — это от жара лопались шины и топливные баки. Фрагмент двигателя врезался прямо в кабину бульдозера.

— Чтоб тебя! — Дом никогда не видел Маркуса таким взволнованным; он время от времени с силой стискивал зубы, словно жевал кирпич. — Вот это некстати.

— Слушай, нам всего-то нужно его завести, — успокоил его Пад. — Доверься парню, выросшему среди комбайнов.

Они ждали и стреляли, когда им казалось, что среди пламени что-то движется. Через пятнадцать минут огонь начал угасать. В воздухе висел едкий дым. Дом чувствовал во рту вкус серы.

— Ну, после такого, — сказал Пад, спускаясь по склону к мосту, — все мы скоро помрем от болезней легких. Опускай мост, сержант.

Чтобы добраться до бульдозера, необходимо было протиснуться между горящими машинами, заблокировавшими дорогу, и бетонной стеной, тянувшейся вдоль берега реки. Пока Пад заводил бульдозер, а Маркус прикрывал его, Дом принялся обыскивать горящие обломки, свободной рукой заслоняя лицо от нестерпимого жара и надеясь, что поблизости не шипит очередной перегревшийся бак, готовый снести ему башку. На мгновение в мозгу у него промелькнула мысль о телах солдат в грузовиках. Он не мог забрать их жетоны, что сильно его расстроило: их семьи не узнают, что с ними случилось. Но Дом ничего не мог с этим поделать.

Тай пробрался в хвост колонны. Дом услышал несколько выстрелов, но больше червей видно не было. Если кто-то из них и уцелел, то, скорее всего, они вернулись через свои норы в ту выгребную яму, откуда появились.

«Завтра вся планета будет выглядеть так. Черт, ну как я могу забыть об этом? Все крупные города будут сожжены дотла — как эта колонна».

Дом наклонился вперед, опершись рукой о колено, — внезапно его затошнило. «Это от усталости», — сказал он себе, всех солдат рвало после нескольких суток без сна. В этот момент он сообразил, что маслянистый черный предмет, на который он смотрит, шевелится.

«Дерьмо!» Оно было живым. Это был червь.

«А что, если нет?»

Дом понял, что не сможет отличить червя с сильными ожогами от человека с такими же ожогами. Он смотрел на какое-то лицо, но не видел глаз, поэтому это мог быть кто угодно — от знакомого ему бойца до самого главного гада в армии Саранчи. Он был так потрясен, что не двигался с места, пока существо не подняло руку. Затем он заметил очертания винтовки — не «Лансера». Он начал стрелять в тело, опустошил весь магазин.

Дому потребовалась вся его выдержка, для того чтобы присесть у трупа и пощупать шею в поисках солдатского жетона КОГ. Но жетона не было.

«А если бы это был не червь? Чтоб мне пропасть, да все равно: нельзя оставлять человека вот так страдать».

Он не был уверен даже в том, что смог бы бросить червя умирать медленной смертью. Может быть, его ненависть к врагам была недостаточно сильна, а может быть, уже притупилась.

Внезапно грохот, за которым последовал скрежет металла, заставил Дома поднять голову. Бульдозер поехал, расшвыривая в стороны искореженные машины; обломки летели в воду. Поблизости не было урн для мусора, но Падрика никогда не волновали пустяки.

Маркус выступил из-за поднятых барьеров, стараясь держаться подальше от чудовища, которым управлял Пад. Дом подошел к нему; на какой-то момент он растерялся, но не хотел включать рацию, настроенную на общий канал. Он не хотел слушать голоса, полные растущей паники. Даже здесь, в Тирусе, некоторым не суждено было добраться до безопасной зоны к полуночи.

«Черт бы его побрал, это невозможно, он этого не сделает».

— Центр, это Феникс. Центр… как слышите меня, Центр? — Таким Дом всегда представлял себе Маркуса: палец прижат к уху, голова опущена, грозное выражение лица, явно рассержен на кого-то или что-то. — Центр, это Феникс… как любезно с вашей стороны присоединиться к нам, Шерстон. Мы очистим шоссе через тридцать минут. Скажите им, пусть направляют колонны сюда.

Он же должен быть доволен собой, правда? Дом скорее бросился бы спасать людей, дорогих ему, но для Маркуса важнее всего работа.

«Вот настоящее испытание. Пожертвовать одним человеком для того, чтобы спасти сто, очень непросто, но это очевидный выбор. А может, не настолько очевидный? Я хочу сказать, ведь никто с этим не будет спорить, правда? Но что, если этот единственный человек — твоя мама, жена, лучший друг? Что ты тогда сделаешь?»

Дом не знал и надеялся, что никогда не узнает.

Должно быть, начальство велело Маркусу возвращаться в Эфиру, потому что Дом услышал его последние слова:

— Нет, мы сначала проследим, чтобы здесь все прошло нормально.

Дом подтолкнул его локтем:

— У нас всего пять часов, Маркус.

— Точно, — ответил тот. — Если бы я считал, что времени мало, я бы отправил вас всех домой и подождал здесь один.

Падрик, казалось, наслаждался возможностью выместить свою ярость на неодушевленных предметах. Он продолжал расчищать пространство, уже гораздо большее, чем было необходимо, и в конце концов Маркус вынужден был помахать ему, чтобы он остановился. Они сели в «Броненосец» и отъехали по дороге на запад; подождали, пока вдали не появятся огни, а когда колонна добралась до них, свернули на обочину.

Передний «Тяжеловоз» замедлил ход, остановился, и водитель опустил стекло.

— Вам бы в инженерные войска, Феникс.

— Может быть, когда-нибудь, — ответил тот. — Где нам лучше ехать — впереди или в хвосте?

— В хвосте.

Пад съехал на траву и понесся мимо бесконечной вереницы военных машин, гражданских грузовиков, скотовозов, легковых автомобилей и цистерн с топливом, пока наконец не очутился в самом хвосте