все решил. Мы знакомы ровно двадцать четыре часа. Передай мне ту подставку для яиц, пожалуйста.
В доме напротив распахнулось огромное окно в тяжелой раме, из него выглянула респектабельная особа в деловом костюме и замахала рукой.
— Не бывать этому! — закричала она. — Ни за что на свете!
— О-ла-ла! — присвистнула Китти, и они с Алексом пошли в гостиную. — Когда-то у них должно было взорваться.
— Послушай, — Алекс шел за ней, — я знаю, что у тебя неважно с деньгами. Но ты сидишь на золотой жиле… то есть можешь в любой момент хорошо заработать. Для тебя это пара пустяков. Да положи ты его… положи хоть на минуту.
Китти деланно хмыкнула и с улыбкой положила поднос на буфет. Алекс поискал глазами ручку и нашел одну на каминной полке. Схватил старый журнал:
— Просто напиши здесь свое имя.
Китти взяла у него ручку с журналом и швырнула их на диван:
— О, Алекс! В этом состоит твой план? Полагаешь, я сама об этом ни разу не думала? Но если я начну продавать свои автографы, по пятьдесят долларов штука, если займусь таким торгашеством — Макс рассказывал мне об этом грязном бизнесе, — прошу прощения, Алекс, но не могу так низко пасть. Посмотри, я умираю с тоски и одиночества, а сейчас завтракаю с незнакомцем. В моей жизни и так хватает унижения…
— Погоди-ка, погоди…
Она стояла, опешив. Ее рот открылся и закрылся снова. Она опустилась на стул:
—
— Восемь.
— Это очень большие деньги. Будь они у меня, я бы так много сумела сделать, — пролепетала она, смотря на него снизу вверх и теребя прядь волос у своего уха. — Надеюсь, ты говоришь серьезно.
Алекс сел рядом с ней:
— Я долго думал. Всю ночь. Дело стоящее.
Окно в доме напротив снова захлопнулось, словно была поставлена точка. Там что-то закончилось, а здесь только начиналось.
— Но как это можно сделать? Нет ли в этом чего-то противозаконного? И во всяком случае, я не могу продавать собственные…
— Именно это я и говорю. Тебе ничего не надо делать. Я все сделаю. Ну и ничего нечестного тут нет. Я возьму свой процент, как обычный посредник…
— Ха! Это мне уже приходилось слышать. Только всех этих агентов и след простыл, со всеми моими…
— Всего десять процентов, как принято в таких случаях. Хочу тебе помочь…
— Тебе все равно, кому помогать, — вспыхнула она, отодвигаясь. — Давно заметила, что ты носишь в себе какую-то вину. Я католичка, и мне это понятно. Тебя поразил тот же недуг, что и самаритян! Подачки мне не нужны!
— Хорошо, тогда ты можешь просто одолжить у меня на билет. Послушай, пожалуйста. Никакая это не подачка. Это подарок — в ответ на то, что подарила мне ты. А главное, у тебя будут хорошие каникулы. Немного заработаешь. А потом будешь жить где захочешь. Можешь поселиться в Италии. Где угодно. Если мы все сделаем правильно.
— Люсия, пожалуйста! — И собачка прыгнула ей на колени. — Ты только послушай! Какое фантастическое предложение! А ты что при этом будешь делать? И Макс — о-о! Как ему это понравится?
— Макса-такса. — И Алекс так цветисто выругался, что Китти рассмеялась. — Это займет неделю, не больше. Скажем Максу, когда вернемся. Увидит денежки, быстро прикусит язык. А если ты полетишь первым классом — какого роста Люсия? Войдет в сумку, а?
Люсия расположилась на ладони Китти и одобрительно заурчала, когда пальцы хозяйки начали перебирать складки кожи у нее на загривке.
— Китти!
— Да слушаю, слушаю. Но тут еще многое надо обсудить. А что значит «все сделаем правильно»? Как это — «правильно»?
— Дозированно.
— Что-то не пойму.
— Медленно. Постепенно. Шаг за шагом. Если поспешим, сразу собьем цену. Будем подписывать старые фотографии — можно даже сделать искусственно состаренные чернила, — но большинство покупателей ничего и проверять не станут. И старые автографы, если остались. Я продам их через магазины, через аукционы, через Интернет, через агентов…
Алекс придумывал на ходу. С каждым словом его планы ширились и ширились. Его увлеченность заполняла комнату быстрее автомобильной предохранительной подушки. Никаких опасностей ни для себя, ни для Китти он не видел.
Друзья собрались поужинать в гостиничном баре с пианино. Лавлир и Доув сидели на высоких неудобных табуретах, дожидаясь, когда освободятся две официантки-блондиночки. Обхаживали их с самого завтрака. В качестве доказательства Алексу были предъявлены несколько пальмовых чашек с остатками жареных куриных крылышек. Скоро к ним добавились, благодаря усилиям Алекса, пустая бутылка из-под красного вина, три стакана с несколькими каплями виски, еще один коктейльный, в котором осталась только пара вишен, и банка из-под пива с окурком внутри. Рядом возникла багровая ноздреватая рука и заколыхалась болезненно-желтая грудь официантки, собиравшей посуду.
— Еще те штучки, а? — спросил Лавлир.
Алекс от души двинул Лавлиру локтем по ребрам и фиоритуристо рыгнул как единственный среди присутствующих дзэн-мастер. Похлопал себе по животу. Наискосок от них солидных лет джентльмен, которого звали мистер Мартинс, последними звучными аккордами «Волшебного вечера» пытался сорвать аплодисменты у нескольких оставшихся слушателей — трех подвыпивших мужчин, двух официанток и одного уборщика. Алекс громко, но без театральщины захлопал. Видавший виды тапер повернулся и отвесил поклон — одному Алексу. В своем поношенном алом смокинге он походил на лакея. Вот до чего докатился, до какого вознаграждения, подумалось Алексу. Побарабанил на своем инструменте — и заработал десяток дежурных хлопков. Мартинс трясущимися руками закрыл пианино и заменил табличку со своим именем на «Музыка — с 5 часов вечера!» Одна из Лавлировых официанточек игриво колыхнулась и застыла, как ледяная скульптура. Словно в ее тело на миг вселилась Венера, только пышнобедрая.
— Мы идем кататься на коньках, — сообщил Лавлир, слизывая с пальцев соус. — Когда Делла и Мод освободятся. Мы все будем кататься. Это наш последний день. И ты присоединяйся. Покатаемся на коньках, а потом немножко потрахаемся и отвалим в аэропорт. Чуть-чуть любви — и делаем ноги. Такой наш план.
Алекс о своем плане не рассказывал, опасаясь Лавлира с его выходящим из берегов энтузиазмом. Держать язык за зубами друзья тоже не умели. Приняв в расчет эти два обстоятельства, Алекс сидел и помалкивал. Билет для Китти он оформил на час раньше, чем свой собственный. Намеревался покинуть ее в аэропорту и присоединиться к ней после посадки. А до отлета катание на коньках выглядело, говоря языком бизнес-консультантов, вполне приемлемым.
Лавлира податливость Алекса ввела в заблуждение.
— Ну и отлично, — сказал он. — Тебе нужен свитер.
— Хорошо.
— И девчонка — не наших же тебе пользовать. Возьми Хани Смит, а если наши прошмандовки нам не дадут, то всегда можно будет и ее привлечь…
Доув хихикнул. Разыгранный Лавлиром фарс явно пришелся ему по душе. Алекс подошел к стойке для зонтиков, вытащил из нее сложенный гольферский тент и от души заехал Лавлиру между плеч.
