делаю. Я и не собираюсь убивать его. Но, бога ради, спесь с него собью. Я изувечу его так, что он больше не будет важничать.

- Но вот это как раз и плохо, - откровенно встревожился Воган.

- Почему же? - Лич медленно прищурил один глаз. - Ты мне не веришь. Ведь все равно когда-то придется его покалечить, и не думай, что у меня нет способов выжать из него тайну испанского флота. С фитилем между пальцами он не сможет отказать нам в этом. Но есть еще кое-что, что можно проделать с этой холодной гордячкой миссис де Берни, У него на глазах. Возможно, даже угрозы этого будет достаточно, чтобы развязать его упрямый язык. Существует немало способов убедить говорить даже немого.

- Сохрани нас господь, Том! Ты просто дьявол, - глаза Вогана округлились от изумления, а в голосе чувствовалось восхищение.

На этом они вместе направились к своему лагерю. Мисс Присцилла в хижине занималась шитьем. Майор сидел там же, разговаривая с ней, но, заметив приближающегося француза, поднялся и пошел ему навстречу.

- Не пройтись ли нам, сэр? - пригласил он. - Поскольку сегодня утром мы не занимались фехтованием, то можем прогуляться, не отходя далеко от хижины. Мне нужно кое-что сказать вам.

Де Берни был почти удивлен необычной мягкостью обращения. Последнее время поведение майора стало более дружественным, но не мягким. В нем всегда присутствовала определенная отчужденность, предполагавшая тот факт, что он был джентльменом из семьи, владевшей королевскими милостями, а де Берни был всего лишь пиратом, в отношении которого достаточно было проявить некоторую степень корректности.

- К вашим услугам, - сказал он, и они повернули к южному краю скалы, за которой лежала заводь Присциллы, и куда она вряд ли отважилась бы еще раз пойти.

- Я в отчаянии, де Берни, чтоб мне лопнуть! Говорю вам откровенно, я в отчаянии. Вы, кажется, не в ладах с этим негодяем Личем и его сообщниками. И я задаюсь вопросом, если что-то случится с вами, то что станет с нами или, вернее, что станет с Присциллой?

- Вы полагаете, сэр, что я не думаю об этом?

- Да? Вы облегчаете мою задачу. Но не совсем, - майор стал необычайно серьезен. - Будьте снисходительны ко мне, де Берни. Однажды вы рассердились на меня, когда я спросил вас о ваших намерениях в отношении нас на время этого испанского рейда. Однако время подошло, и я вынужден снова задать этот вопрос. Вы, конечно, не собираетесь брать нас с собой. Это было бы... э-э... неразумно, чтоб мне лопнуть, поскольку вы подвергнете мисс Присциллу ужасам и опасностям морского боя.

- Вы могли бы остаться здесь, пока я не вернусь и не заберу вас, - ответил он.

- Да, - сказал майор, задумываясь, и на его лице появилось унылое выражение. - Это как раз то, о чем я думал. - Он постоял молча и повернулся к своему спутнику. - А если вы не вернетесь?

- Вы так думаете?

- Вы идете навстречу опасности. Как мне кажется, вы идете на очень рискованное дело. Существует опасность от испанцев, а кроме того, и от ваших сообщников. Боюсь, что вы враждуете с ними. По крайней мере, после того, что произошло вчера с этим мерзавцем Личем.

- Вы хотели бы, чтобы я был с ним вежлив?

- Сэр, сэр! Как вы только можете предполагать такое? Чтоб мне лопнуть! - майор принял важный вид. - Вы вели себя так, как на вашем месте вел бы себя и я. Только не поймите меня неправильно, прошу вас. Того, что случилось, избежать было невозможно. Но это меняет теперь отношения между вами и Личем. Мне пришло в голову, что он будет сдерживать свою злобу, пока дело не подойдет к концу. И когда вы выведете его на этот флот, когда поделитесь с ним секретом, он может отомстить вам. Возможно, вы об этом не думали.

Де Берни улыбнулся.

- Дорогой майор, уж не предполагаете ли вы, что мне удавалось преодолевать все опасности моей жизни, закрывая глаза на очевидное?

Майору это не понравилось.

- Вы хотите сказать, что уже думали об этом?

- И не только, как о возможности. Задолго до вчерашней ссоры мне было уже известно, что Лич не собирается выполнять своих обязательств. Наверное, он собирается перерезать мне глотку и завладеть мисс Присциллой, как только я приведу его к золотому флоту.

- Боже мой! - воскликнул майор в ужасе. Тогда... значит... - он снова остановился и в крайнем замешательстве повернулся к нему. - Но если так, то... - он не смог закончить свою мысль, поскольку хаос воцарился в его неповоротливом мозгу.

Де Берни снова улыбнулся.

- Быть предупрежденным - это уже кое-что. Поэтому все может обернуться совсем не так, как рассчитывает Том Лич. У меня ведь тоже есть свой план и намерения.

Майор пристально посмотрел на него, напрягая свой ум.

- Вы думаете, что можете рассчитывать на его сторонников, на вожаков?

- То, что я думаю, особого значения не имеет. Главное в том, что я знаю. А знаю я то, что теперь все зависит от меня. Кроме начального момента, майор Сэндз.

Наблюдая за ним, прямым, спокойным и решительным, майор пришел почти в восхищение, чего с ним прежде не бывало. В конце концов, француз оказался человеком, на которого можно положиться.

- Значит, вас ничто не беспокоит?

- Что вы! Беспокоит. В нашей жизни существуют определенные вещи, которые трудно планировать. А чрезмерная уверенность, говорят, ведет к несчастью, поскольку делает нас беспечными. Но вы можете на меня положиться. До сих пор, майор, вы не очень-то мне доверяли, я знаю. Так пусть хотя бы моя глубокая преданность мисс Присцилле и моя забота о ней докажут вам, что у меня нет иных намерений, кроме обеспечения ее безопасности. И в этом деле можете принять участие и вы, - как бы в соответствии со своими мыслями он обратил свой взор к хижине. - А вот и Пьер возвращается, - сказал он и, покинув майора, быстро зашагал по песку.

Майор, грозно нахмурив брови, смотрел ему вслед.

- Его глубокая преданность Присцилле, - громко сказал он. - Будь проклята его наглость!

Де Берни, не подозревая о буре негодования, вызванной его словами, догнал мулата, когда тот входил в свою палатку. Но прежде чем он успел задать вертевшийся на губах вопрос, мулат, с соответствующим выражением лица, покачал головой и пожал плечами.

- Нет ничего, - сказал он угрюмо.

Глаза де Берни вспыхнули под нахмуренными бровями.

- Однако дело становится серьезным.

На следующее утро де Берни, с посеревшим лицом и глубокими морщинами на нем, более заметными, чем обычно, в одиночестве сидел и размышлял на небольшом холмике, неподалеку от хижины. Взгляд его был прикован к лагуне, где покачивался на якоре «Кентавр».

Поднявшийся на рассвете свежий бриз мягко шелестел листьями пальм у него за спиной. С северной оконечности отмели доносились голоса матросов, работавших на «Черном Лебеде», который вскоре окажется на плаву. Три дня, самое большее, оставалось находиться им на острове. И эта неизбежность отплытия настолько тревожила де Берни, что он утратил свою обычную уверенность.

Пьер, как обычно, отсутствовал. Последние два дня это отсутствие наблюдалось не только утром, как прежде, но повторялось и после полудня. В соответствии с установившимся обычаем, его возвращения до середины дня не ожидалось. Но на этот раз, хотя не было еще и девяти часов, он неожиданно появился рядом с де Берни, отвлекая хозяина от размышлений. Де Берни тут же вскочил, прежде чем Пьер начал говорить. Лицо де Берни было напряженным, он сжал запястья мулата и вопросительно взглянул в глаза.