- А чем же еще это могло быть? Я - это я, а вы - это вы, и единственной связью, что судьба перебросила между нами, может быть только мост притворства.

- Судьба, возможно, ну а вы сами? Вы... вы не строите никаких мостов?

- Я никому не нужен с грузом моего прошлого, - почти грубо ответил он.

- Разве вы не можете сбросить хотя бы часть этого груза?

- Может ли человек отбросить свое прошлое, свою натуру? А ведь оттуда тянется мой путь.

Она тихо покачала головой и, отвечая, наклонилась к нему.

- Ваша натура не так уж перегружена прошлым. Я наблюдала за вами. Что же касается прошлого... А что такое прошлое?

- Наше наследство в настоящем.

- Разве нет людей, отвергших свое наследство?

- Только не в том случае, когда наследуют от себя. Тогда это часть самого себя.

Она вздохнула.

- Как вы упрямы! А вы вполне уверены, что это ваше смирение не является формой гордости?

- Гордости? - повторил он с вопросительной интонацией, а затем, помолчав, в раздумье добавил: - Возможно, так оно и есть. Упрямая гордость нужна мне, чтобы служить Чести, и, может быть, этим служением я смогу удостоиться вашего хотя бы мимолетного внимания к себе.

- А если бы оно оказалось не мимолетным? - спросила она мягко.

- Нет, - ответил он твердым голосом, и немного отодвинулся, словно для того, чтобы теплое и нежное прикосновение ее руки не расслабило его волю. - Позже, когда вы снова окажетесь в своем кругу и вернетесь к привычному образу жизни, вы станете смотреть на это приключение, как на какой-то невероятный ночной кошмар, от которого счастливо пробудились. И не стоит брать из него ничего такого, что потом испортило бы вам прекрасную безмятежность вашего будущего.

- Шарль! - она коснулась его руки, покоившейся на колене.

Он взял ее руку и, не выпуская из своей, поднялся, заставляя встать и ее.

- Я запомню это, Присцилла, запомню навсегда и клянусь вам, что ради этой памяти стану лучше. Вы и так много дали мне. Я буду ценить это всю жизнь. Но большего давать не следует.

- А если бы таково было мое желание? - спросила она едва дыша.

Его твердый ответ прозвучал незамедлительно.

- Та самая моя гордость и не позволит мне принять такой дар. Кто вы и кто я? Вдумайтесь получше, что это значит. Спокойной ночи, дорогая, - он поднес ее руку к губам, а затем поднял для нее занавес. - Завтра все представится мне сладким сном, который я видел здесь под звездами, а вам на вашем ложе покажется, что я и не вызывал вас.

Некоторое время она стояла, обратив к нему смутно белевшее во тьме лицо с темными озерами глаз, затем без единого слова опустила голову и прошла в хижину.

На следующее утро, когда де Берни снова пришел замещать загадочно отсутствующего Пьера, Присцилла держалась так, будто все, случившееся прошлой ночью, и в самом деле было во сне. Хотя она и выглядела несколько бледной, и вокруг глаз появились круги, свидетельствовавшие о недосыпании, однако, держалась она как обычно и по обыкновению заговорила об отсутствии Пьера. Де Берни как всегда старался избежать этих вопросов. Он уже не мог говорить, что послал мулата с поручением, поэтому высказал предположение, что тому взбрела в голову фантазия погулять с утра пораньше. При этом он проявил странную склонность смотреть сквозь пальцы на такие рискованные по своим последствиям фантазии.

На этот раз после завтрака вопрос об обычных занятиях по фехтованию с майором даже не поднимался. Учитывая вчерашние события, они оба, по молчаливому согласию, решили не покидать лагерь одновременно.

Де Берни сходил к северной оконечности отмели, чтобы взглянуть на состояние работ по кренгованию. Когда он подошел к матросам, те сказали ему, что к завтрашнему дню корпус будет просмолен полностью, и его начнут смазывать, что означало конец их трудам. Массой проклятий они выражали свою радость, что «Черный Лебедь» снова окажется на плаву. Де Берни как обычно посмеялся с ними и еще раз напомнил о, золотом урожае, что предстояло собрать. Они все еще разговаривали, когда появился Лич.

У того было подчеркнуто злобное настроение. Это выявилось в ворчании на матросов, что те слишком медленно работают, да еще тратят время на пустую болтовню. Или они собираются провести остаток дней своих здесь? Затем в грубой форме он предложил де Берни подыскать себе другое занятие вместо того, чтобы торчать здесь и отрывать команду от дела.

В ответ на это преднамеренное оскорбление де Берни пожал плечами и, не сказав ни слова, двинулся прочь. Но такой исход ни в коей мере не удовлетворял капитана, и он поспешил за французом вслед.

- Берни, ты только и можешь, что пожимать плечами? - спросил он достаточно громко, чтобы могли услышать матросы.

- А чего бы ты хотел еще? - не замедляя шага, ответил он через плечо.

- Я бы хотел, чтобы ты понял, что капитан здесь я, и когда я спрашиваю, мне положено отвечать.

- Повинуюсь твоим желаниям. Такой ответ тебя удовлетворит?

Он остановился напротив Лича. Они уже отошли настолько, что их не могли слышать матросы, но могли видеть. Пираты, почувствовав в вызывающих словах капитана начало крупной ссоры, перестали работать и внимательно наблюдали за ними.

Лич с неприязнью смотрел на де Берни. - Ты пожал плечами в ответ на мои слова, - высказал он свое недовольство. - А я не потерплю, чтобы пожимали плечами, когда я приказываю, и менее всего от какого-то французского болтуна.

Де Берни, в свою очередь, посмотрел на Лича. Сам он был вооружен и заметил, что у того на боку тоже болталась шпага. Но отсутствие у пирата особого пыла становило его.

- Я вижу, ты хочешь втянуть меня в ссору. Но сделать это открыто не осмеливаешься, чтобы твои же сторонники не привлекли тебя за это к ответу. Поэтому ты решил спровоцировать меня, а вот и Воган торчит в качестве свидетеля. Это, как ты полагаешь, оправдает тебя в их глазах. Я правильно понял, Том?

Исказившееся от ярости лицо противника доказало его правоту.

- Можешь не сомневаться, Чарли, я тоже тебя правильно понял. Ты всего лишь трусливый рогоносец, наглый, пока чувствуешь себя в безопасности.

Де Берни громко рассмеялся.

- Может быть, ты и прав, - бесстыдно сказал он, затем успокоившись, добавил: - Всему свое время, Том. Ты, вероятна, жаждешь моей крови, но еще не пришло время пролить ее. Это грозит тебе опасностью. Разве не предупреждали тебя об этом Бандри и остальные?

Лич хотя бы на словах дал выход своей ненависти к де Берни.

- Ты ничтожный трус и болтун, - сказал он и, плюнув в знак презрения, повернулся и пошел прочь навстречу встревоженному Вогану. Тем не менее, по первому же звуку, который раздался бы сзади, он готов был обернуться, самонадеянно ожидая, что де Берни отбросит осторожность.

Однако де Берни разочаровал его. Прищурившись, он наблюдал за его медленно удаляющейся фигурой, и едва заметная улыбка играла под его черными усиками. Когда капитан встретился с Воганом, де Берни тоже повернулся и направился в свой конец отмели.

А тем временем Воган стоял перед Личем с выражением протеста на худощавом хитром лице.

- Ох, капитан, я уже начал бояться, что ты дашь волю своему нраву, чтоб он провалился!

Лич в ответ рассмеялся, но выражение лица оставалось озадаченным и недовольным.

- Слушай, парень! Предоставь мне самому устраивать собственные дела.

- Клянусь честью, я должен напомнить тебе, что это наше общее дело.

- Я помню об этом.

- Но если бы тебе пришлось убить Чарли, это было бы...

- Убить его? - презрительно воскликнул Лич и громко рассмеялся. - Я не растяпа и соображаю, что