предварительно с Деларой? — без обычного дружелюбия произнес Алекпер.
—
Я тоже не могу вам сейчас всего объяснить, — сказал я, боясь, что он положит трубку. — Но это очень важно. И для вас, и для нее.
Витя протянул ко мне руку, требуя телефон.
—
Дайте я попробую... — сказал он.
—
Алекпер, дорогой, — голос Солонина звучал беззаботно и весело, — будь мужиком, в конце концов! Есть вещи, которые с любимыми женщинами не обсуждают. И потом, вы же не собираетесь там снова встречаться? Во всяком случае, я бы не советовал. Адрес, Алекпер, если ты его не забыл!
Веселость слетела с лица Солонина, он серьезно выслушал Алекпера и отключил аппарат.
—
Теперь вы объясните, зачем вам нужен адрес? — спросил он меня. — Вы, надеюсь, не собираетесь докладывать ее мужу?
—
Мне казалось, что мы имеем в виду одно и то же, — сказал я.
—
Возможно, это так, — согласился Солонин. — Они не оставят ее в покое. Вы же видели ее дом. И ее мужа. И охрану. Тут нужно предпринимать что-то серьезное. Вы тоже об этом думали, Александр Борисович?
—
Мне нужен был только адрес, — сказал я. — Теперь ты его знаешь. И гони туда немедленно, пока нас не опередили. И больше ни о чем не спрашивай.
13
Грязнов ходил по кабинету, посматривая на телефон. Володя все не звонил, а искать его не стоило. Пусть там, в Тюмени, полагают, что он так, мелкая залетная птаха. И повод для его прилета вполне формальный. Служебная командировка, не более того.
Если, конечно, эти ушлые ребята его не раскрутят. С его-то честностью и неумением врать.
А врать приходится. Иногда. Но только не своему непосредственному начальнику. Этого Грязнов не потерпел бы. Он еще раз неприязненно взглянул на телефон. Молчит. Всех куда-то разбросало... Борисыч в Баку, Фрязин в Тюмени.
Поговорить не с кем. Разве заменит телефон доверительное, с глазу на глаз, общение? Та информация, которая идет непосредственно при общении с собеседником, — чем ее передашь? Многое, очень многое теряется в разговоре по телефону.
Он был бы рад поехать сейчас в Тюмень на помощь Володе или просто вместо него, но нельзя. Столько на нем сейчас всего замкнуто... И главное — связь с Борисычем. Как ему там в Баку? Не обижают? Витя Солонин в обиду его не даст, это так, но Борисычу этого мало, ему нужно, чтобы кто-то из своих с ним спорил, высмеивал его версии, доказывал, чтобы до конца увериться в своей правоте. А Витя, хоть и закончил академию, хоть и преуспел в языках, благодаря своему редкому к ним таланту, пока еще только набирает высоту. Но рядом с ним Турецкий, есть у кого учиться. С Володей же — никого. А ему так сейчас нужна поддержка.
Междугородный звонок оторвал Вячеслава Ивановича от этих размышлений. Ну слава Богу...
И он рванул трубку.
—
Алло! Володя? Ты?
—
Это я, Вячеслав Иванович... Мансуров говорит. Рагим.
—
Вы в Баку? — Грязнов почувствовал, как кровь ударила в голову.
—
Да, Вячеслав Иванович, в Баку, — сказал Мансуров. — Уехал и не попрощался с вами. И мой брат здесь со мной. Его передали нашим правоохранительным органам... Я вас предупреждал, помните?
Грязнов слушал, каменея.
—
Почему вы молчите, Вячеслав Иванович? — поинтересовался Мансуров. — У вас нет слов? Зато, наверное, много вопросов. Постараюсь на них ответить. Быть может, вы слышали, что я поместил того парня, Панкратова, в дорогую частную больницу, оплатил лечение. Я вам дам номер телефона, по которому вы можете позвонить Панкратову прямо в палату. Он вам все подтвердит. Жизнь его уже вне опасности. И только после всего этого я позволил себе с чистой совестью уехать, забрав с собой Рустама. Вы слышите меня, Вячеслав Иванович? Вы номер телефона запишете?
—
Да... — сдавленно произнес Грязнов. — Говорите.
Мансуров продиктовал номер телефона.
—
Можете позвонить ему сразу после нашего разговора. Я тоже ему звоню, чтобы знать, что там происходит, хорошо ли его лечат. И своего Рустама заставил ему позвонить, хоть он не хотел. И буду заставлять, пока Коля не выйдет оттуда здоровым... Вы были правы, хотя никогда мне этого не говорили, Вячеслав .Иванович! Молодежь надо оберегать. Им нельзя мстить. Мой брат — моя жизнь, поверьте мне.
Он перевел дух и продолжал:
—
Теперь о том, о чем вы ставили условие... Вряд ли я смогу выполнить все, о чем мы договаривались. Деньги деньгами, а мои чеченские друзья косо на меня смотрят. Мало кто из них держит русских пленных для продажи. Больше для обмена на своих родственников. Зачем, говорят, они тебе, ты своего брата из России привез... Я нашел только пять русских пленников, которых они готовы продать. Еще трое отказались, они не желают возвращаться, приняли ислам... Что мне делать? Пятерых я выкуплю, это русская молодежь, ровесники моего Рустама. Почему вы молчите, Вячеслав Иванович?
—
Что я могу сказать? Вы вне досягаемости. Сможете еще кого-то выкупить — хорошо, не сможете... что тут скажешь...
—
Но вы мне верите? — спросил Мансуров. — Для меня сейчас важно, верите вы мне или нет.
—
Что вам от этого — верю, не верю. Вот когда увижу этих пятерых, тогда можно будет что-то сказать.
—
Я вас понял. А за брата — извините. Брата я никому не отдам. Я ведь его вызволил не до конца, его здесь будут судить. Вы не будете мне мстить, Вячеслав Иванович?
—
Где мне, — усмехнулся Грязнов. — Руки коротки, а бумажник пустой.
—
Я всегда готов помочь вам, только скажите, дорогой Вячеслав Иванович, сколько.
—
Да не к тому я! — с досадой сказал Грязнов. — Что у вас все к одному сводится?
—
Я вас понял, — сказал Мансуров. — Ну извините, если что не так. И с вашего позволения я буду сообщать вам всякий раз, когда освобожу кого-нибудь.
—
Да уж, пожалуйста! — хмыкнул Грязнов. — Всегда будем рады таким известиям.
Грязнов положил трубку на рычаг и с еще большей ненавистью уставился на телефонный аппарат, будто тот был источником всех его неприятностей.
Сбежал-таки! Но позвонил. И похоже, не врет. Пять человек всего-то. А мы тут губы раскатали... Вон как держатся за своих родственников. Позавидуешь... У нас же наоборот, все рас ползаются по своим норам. Ни с кем так не собачимся, как с родней.
Опять телефонный звонок прервал его размышления.
—
Здрасте, Вячеслав Иванович! — бодро выкрикнул Володя.
Фу, отлегло... Грязнов облегченно вздохнул.
Вы читаете Игра по крупному
