Солонин смолк, раздумывая. Кто он для них? Вопросов они не задают, не решаются. Возможно, они полагают, что он служит здесь, в посольстве.
—
Ну что мне теперь с вами делать? — спросил Солонин.
—
Отпустите нас, — попросил тот, что стоял справа. Его товарищ вздохом поддержал просьбу.
—
Почему я должен вас отпускать?
—
Мы больше сюда не вернемся. Обещаем.
Солонин подумал о том, что не худо бы самому воспользоваться этим древним лазом, чтобы уйти отсюда. Но кто знает, не будут ли они поджидать его там, у этой древней крепости, когда он начнет выбираться.
Итак, все остается как есть.
—
Выметайтесь! — сказал Солонин.
—
А фотоаппарат? — спросили они в один голос.
Эти юные сыщики, наверное, все свои сбережения отдали за этот аппарат. А тут еще придется возвращать деньги этому мужу, господину Мансурову...
—
Скажите спасибо... — начал Солонин и вдруг получил удар по ногам, отчего отпрянул назад, стараясь устоять.
Значит, разглядели его в темноте? Кинулись от отчаяния, поскольку терять уже нечего? А он потерял бдительность, полагая, что к этой тьме египетской глазам невозможно привыкнуть...
Он настиг их у слухового окна, через которое они, по-видимому, сюда забрались и теперь решили удрать, прихватив свой аппарат. Идиоты. Они же привлекут внимание охраны к себе и к нему! Но не объяснять же им, кто он такой.
Он свалил их и скрутил так быстро, что они даже не поняли, что он по-прежнему один, без сообщников.
—
Черт с вами, забирайте свой аппарат, — сказал он шепотом. — Только без шума.
—
А вы кто? Вы здесь работаете?
—
В настоящий момент — да, — ответил Солонин.
—
Вы русский?
—
А почему ты спрашиваешь?
—
Я сам русский... — сказал парень со вздохом, как если бы сделал трудное признание.
Солонин какое-то время смотрел им вслед. Пацаны. Тоже, можно сказать, попавшие в плен к своим.
8
Володя Фрязин прибыл на Чкаловский аэродром за полчаса до взлета «Ил-76» на Тюмень. Рейс был чартерный.
Несколько человек разглядывали командировочное удостоверение, прикрывая его от порывов ветра.
— Гоша, тут мент просится лететь с нами! — Крикнул один из них с бритым затылком, прикрытым широким воротом дубленки.
—
Мент? — спросил кто-то из раскрытого китового брюха лайнера. — Да пошел он...
—
Не, погоди, дай посмотреть, — возразил другой. — Какой еще мент?
И крупный мужик вылез наружу.
—
По какому делу? — спросил он.
—
Командировка, — ответил Володя. — Срочная. Там у вас убийства сплошные, завязанные с Москвой. О подробностях — не имею права.
—
Ну раз не имеешь права, тогда лезь, места хватит, — раздался чей-то негромкий густой голос сверху.
—
И побыстрее, стужу не нагоняй... — сказал еще кто-то недовольным тоном. — Ну ты, Гоша, как не родной! Мента
в
попутчики... Мало натерпелся?
—
Костюха! — произнес тот же густой голос. — Ты же сибиряк! Или все теперь, в Москве прижился? Холодно ему, слышь...
Володя влез в нутро огромного, как вагон, салона. За ним подъемники стали закрывать задний люк.
Народ в салоне собрался крупный, дородный, все в мехах, больше в шубах, чем в дубленках, и Володя в своем куцем драповом пальто ничего, кроме жалости, вызвать не мог.
—
Что ж ты, мент, взяток не берешь? — спросил все тот же, затыкавший всем рот, судя по всему хозяин. Бугор.
Володя пожал плечами.
—
И шапка у тебя... — помотал головой Гоша. — Даже неловко на тебя смотреть.
У самого Гоши шапка была песцовая, огромная, пушистая. И Володе стало стыдно за свою, облезлую.
—
Да, нехорошо как-то, — сказал Гоша. — Вроде взяли в одну компанию, летим, стало быть, все вместе... Небось знаешь, зачем летим, а? В оперативке сказано, поди?
Володя пожал плечами.
—
На вот, — сорвал с головы свою песцовую Гоша. — Носи! А эту выброси...
—
Ну что вы, — попытался сопротивляться Володя, но его шапку уже сорвали с головы, и она пошла по рукам, туда, где задвигался уже огромный грузовой люк.
—
Бросай! — азартно крикнул Гоша. — Да не боись... У меня таких еще три! А вот пока летим, подумаем, что на тебя надеть. Пальтишко у тебя тоже, знаешь, не фонтан... Да не смотри на это как на взятку! Будь проще! Ну не могу я сидеть в одной компашке с человеком, можно сказать со отечественником, когда он в таком прикиде. Нет, в натуре. Смотри на это как на благотворительность. Тебя как звать?
—
Лучше документы у него проверь, — сказал Костюха.
—
Надо будет, сам покажет, — гаркнул Гоша через плечо. — Может, задание у него секретное? Я правильно говорю? Или тайна следствия? Нельзя, стало быть, невозможно... А я вот, может слыхал, — Гоша. А это все мои кореша. И летим мы на пуск участка нефтепровода, а также на похороны преждевременно ушедшей от меня моей бывшей возлюбленной Елены Томил иной, супруги отсутствующего здесь Олежки Томилина, которому я лично доверил ее по дурости и широте душевной... Еще вопросы будут?
—
Я ни о чем не спрашивал, — сказал Володя.
—
Значит, присоединяйся. Да не обидим мы тебя, в натуре! И мешать не будем. Еще поможем, если хорошо попросишь, верно я говорю?
—
Ну... — кто с насмешкой, кто с ухмылкой, вразнобой ответили кореша.
—
Меня зовут Володя, — сказал Фрязин.
—
Ну как, за знакомство? — спросил Гоша, откупоривая бутылку. — Ты только пойми меня правильно, Вовик! — Он разливал в подставленные стаканы. — Душа у меня горит. Как поду
Вы читаете Игра по крупному
