рывания бельгийского атташе с Фирюзой, супругой Рагима Мансурова, на дне рождения французского посла, чем они закончились?
—
А чем они могли закончиться? — пожал плечами Солонин. — Я со свечкой там не стоял, вы, по моим наблюдениям, — тоже...
Мы посмотрели друг на друга.
—
А надо бы, — сказал я с вызовом, — надо бы постоять, Витя. Хоть со свечкой, хоть с чем иным. И Слава, если желаешь знать, меня в этом убедил... Впрочем, подробности потом. А сейчас продолжим. Вернемся к нашим баранам.
Витя включил запись.
—
Теперь расскажите, как вам удалось сбежать из Акапулько, куда вы так стремились попасть? — спросил Витя.
3
Грязнов метался по кабинету, готовясь к предстоящему разговору. Только не переходить границы, как советовал Борисыч.
Ему-то легко советовать. Небось там, в той камере, не был. Наглых этих рож не видел. Парнишку того на руках не держал.
Он то накручивал себя, то брал в руки. И уговаривал себя: только спокойно. И без адвокатов. Адвокаты будут потом. После... Вот поговорим за жизнь, потом найдем тебе адвоката... Сам в адвокаты пойду!
Он сел за стол, стиснув ладонями голову. Немного полегчало, будто отмяк. Вздрогнул, когда в дверь вдруг постучали.
Главное, не смотреть ему сейчас в лицо. А то сорвешься, обязательно сорвешься...
—
Войдите, — глухо сказал Грязнов, глядя в сторону.
—
Товарищ полковник, арестованный Рагим Мансуров из ДПЗ доставлен.
—
Не арестованный, а временно задержанный, — поправил Грязнов и перевел взгляд на Мансурова. — Садитесь.
Эта комбинация — начальник поправляет подчиненного в пользу доставленного — была наигранной. Начальник строг, но справедлив, не даст спуску распустившимся ментам. Комбинация срабатывала безотказно, поглядим, как сейчас...
Грязнов по-прежнему был не в своей тарелке.
—
Разрешите? — спросил Мансуров.
Грязнов встрепенулся.
—
Что разрешить? Это вы разрешите мне вас спросить, почему вы находитесь в доме предварительного заключения?
Мансуров привстал с табурета, прижав руки к груди.
—
Так я же им говорил, товарищ полковник, третий день требую встречи с начальником управления и с горпрокурором.
—
Это безобразие... — стукнул кулаком по столу Грязнов. — Третий день. . Сплошное нарушение законности. Ну ничего, я с ними разберусь.
Мансуров сел на место.
—
Итак, я вас слушаю. В чем вас обвиняют? — спросил Грязнов, насупив брови и глядя уже прямо в глаза Мансурову.
—
Товарищ полковник, я сам не понимаю! Я подданный республики Азербайджан...
—
Дипломат? — спросил Грязнов.
—
Нет, зачем дипломат...
—
Вот здесь, в протоколе задержания, написано, что взяли вас в посольстве Азербайджана. Если вы не дипломат и не пользуетесь дипломатической неприкосновенностью, то что вы там делали?
—
Я был там как посетитель, — пожал плечами Мансуров. — Как проситель...
—
Понятно. Вы просили, а они вызвали милицию, поскольку не могли с вами справиться, так, что ли?
—
Ну... немножко погорячился. Мы, восточные люди, немножко обменялись мнениями...
—
С кем не бывает, — согласился Грязнов. — С кем не бывает... — И, вздохнув, полистал тоненькое дело о хулиганстве. — Черт знает что... Настоящие жулики и воры на свободе разгуливают, а тут нормальных людей, приехавших к нам в гости...
—
Я ведь еще лицо кавказской национальности, — подсказал Мансуров.
—
Вот и я о том же, — сказал Грязнов, берясь за телефонную трубку. Краем глаза он увидел, что Мансуров снова привстал. — Кстати, Рустам Мансуров ваш брат?
Лицо Рагима Мансурова, этого упитанного, благообразного человека, вспыхнуло от этого вопроса.
«Неужто откажется от братца? — подумал Грязнов. — Господи, на кого время трачу...»
—
Или однофамилец?
—
Ну знаете, фамилия распространенная, у нас много Мансуровых...
Грязнов стал что-то усиленно искать в ящиках стола.
—
Где-то у меня это было... — сказал он и махнул рукой. — Так вот, этот ваш однофамилец будто бы говорил, что есть у него брат, который обязательно его выкупит. Представляете? Мало того, обменяет на русских пленных в Чечне. Можете себе представить?
Мансуров осторожно поцокал языком, качая головой.
Хватит, однако, ваньку валять, подумал Грязнов. Противно смотреть на все это...
—
А у вас есть брат по имени Рустам? — спросил он напрямую.
—
Зачем комедию ломаете, товарищ полковник? — с обидой спросил Мансуров.
—
Я комедию ломаю? — удивился Грязнов. — Только что вы фактически отказались от родного брата, которому грозит уж и не знаю что... после всего, что он сотворил.
—
Да ничего ему не грозит, Вячеслав Иванович... — с усмешкой произнес Мансуров. — А вы артист. Ловко меня разыграли. Но все равно чего-то вам не хватило, совсем немножко... Могу я закурить?
—
Курите, курите... Прокурора по случаю еще не купили? — спросил Грязнов.
—
Вы почему так говорите? На что меня толкаете, товарищ полковник? — поперхнулся Мансуров. — Я больше ни слова вам не скажу без моего адвоката.
—
При чем здесь адвокат? Адвокат нужен вашему брату.
Мансуров замолчал, глядя в потолок. Грязнов почувствовал нарастающее раздражение.
—
Раз молчите, значит, нечего сказать, — проговорил он, едва сдерживая себя. — Так вот, вам придется прикупить еще десяток наших пленных ребят...
Мансуров округлил глаза, ничего не понимая.
Вы читаете Игра по крупному
