замусоривали тоннами никому не нужной информации, а ведением индекса никто толком не занимался. Найти в нем данные, не зная, что именно ищешь, невозможно. И потом, Архив все-таки рассчитан на Старших с их симбиотической связью с искинами. В оригинальных форматах я не ориентируюсь, а когда преобразуешь в понятные формы, они так раздуваются, что голова кругом.

— То есть совсем глухо? — разочарованно поинтересовался Палек. — И никак сломать нельзя? Би, мне позарез нужны полномочия супервизора. Права дизайнера мне мало помогают. Почти ничего нельзя сделать.

— А ты думал! — усмехнулся Биката, удобно устраиваясь в пустоте напротив него. — Слушай, организовал бы ты себе нормальный кабинет, что ли. А то висишь, как в киселе! В общем, порадовать тебя ничем не могу. Раз нет документации, придется ломать грубой силой. А чтобы применять силу, нужно знать, где именно. Я даже не знаю, где в пространстве находится фантомный носитель площадки. Судя по косвенным признакам типа задержек отклика по гиперканалу — где-то неподалеку от Текиры, но такое «неподалеку» подразумевает объем в несколько тысяч кубических светолет. Как хочешь, но без сотрудничества Яни дальше работать нельзя.

— С этим проблем больше не возникнет. Она сдалась. Ее теперь волнует уже не непредвзятый взгляд на вещи, а намечающийся коллапс системы. Ни она, ни Бокува не понимают, откуда мог взяться генерирующий портал посреди Цетрии. То есть в журнале событий он честно зафиксирован, но как появился — ни полслова. А в игровую механику прямо заложен запрет на активацию полноценного портала за пределами пограничной зоны Сайлавата. Глюки в системе пошли, что ли?

— Так, Лика, — Биката поднял ладонь, останавливая товарища. — Давай по порядку. Ты попросил меня решить конкретную техническую проблему. Я выдал тебе предварительное заключение. Все. Дальнейшая работа требует дополнительной технической же информации, и как только я ее получу, так сразу продолжу. Я ничего не знаю ни о каких порталах и прорывах. О чем речь? Или по-прежнему жуткий секрет?

— Нет. Хватит с меня секретов от своих. Тем более, что проблема сверхсерьзная. Яни в одиночку с ней не справиться, да и с моей помощью — тоже. Нужен коллективный мозговой штурм. Би, площадка с условным названием «Академия-Си» является экспериментальным интернатом для ко-нэмусинов.

— Что означает приставка «ко−»?

— Дети. Дети, умершие в возрасте от восьми до четырнадцати лет.

— А что ты на меня так смотришь? — поинтересовался Биката. — Я должен как-то отреагировать? Подпрыгнуть на две сажени и завопить «вот оно что»? Или куда? Ну, умерли и умерли. Для того Ракуэн и предназначен, чтобы рекреационной зоной для мертвых служить.

— Би, ты олух, — скривился Палек. — Ты хоть немного интересовался теорией существования психоматрицы на фантомном носителе?

— Я, между прочим, весьма плотно такими вещами интересовался! — обиделся Биката. — Конечно, до Джао и Майи мне, как луже до океана, но кое-что понимаю. Ты нормально сказать не можешь?

— Би, ты бы почитал самостоятельно. Я не нейрофизиолог, в предмете сам по верхушкам нахватался.

— А ты своими словами. Дай введение в тему, чтобы мне хоть что-то сейчас понять.

— Своими словами… Хм. Ну ладно, примерно так. Официальная психофизиология предполагает, что до созревания перенос человеческой психоматрицы на фантомный носитель невозможен. Точнее, возможен, но бессмысленен. В развитии человеческой психоматрицы выделяется три этапа: первый — до семи-восьми лет, второй — до пятнадцати-шестнадцати, ну, и третий до конца жизни. На первом этапе психоматрицу снимать вообще незачем. Мозг не развит, личность практически отсутствует, ребенок является не более чем пассивным зеркалом окружающего мира. Кошка и та иногда разумнее. Но на втором этапе начинается активное развитие и формирование структур головного мозга, ответственных за работу разума, и тут уже можно говорить о собственном разуме. Однако психоматрица, в это время, как считается, все еще неполноценна и ущербна. И она не может развиваться на фантомном носителе в силу тормозящих процессов, необходимых для его нормальной работы. Проще говоря, сняв психоматрицу на втором этапе, получишь пожизненного дебила, замороженного в развитии. Старшие в свое время снимали сознание на фантом только на третьей стадии, после двадцати лет по земному летоисчислению, а лучше — после двадцати пяти.

— Ага. Спасибо за лекцию. Ну, этот аспект я не изучал, так что спорить не стану. А Яни, выходит, не согласна?

— Точно. Она полагает, что такая теория основана на результатах единичных экспериментов, причем проведенных от безысходности, с детьми, не имевшими шансов дожить до пятнадцати из-за неизлечимых заболеваний. Даже в то время у Старших случались проколы с дальним прогнозированием во время верификации зародышей. Массовых экспериментов со здоровыми детьми никто никогда не проводил по понятным причинам. Да и просто необходимости не возникало — пренатальные генетический анализ и коррекция плюс развитая медицина плюс постоянный мониторинг со стороны чоки-компаньонов обычно делали развитие биологического тела беспроблемным. Сбои можно по пальцам одной руки пересчитать. Так вот, Яни в фирменном стиле нашей семейки озлилась на несправедливость мира и решила доказать, что умерших детей вполне можно воспитать в условиях Ракуэна. Просто нужно подобрать правильные социальный контекст и методы воспитания.

— Результаты?

— Знаешь, Би, а она права, похоже. Две у меня сестрички, обе невозможные зануды, хотя с Яни попроще, чем с Карой, и обе, понимаешь, страшно раздражают тем, что не умеют ошибаться. Предложат тебе таких завести — отказывайся сразу, даже если доплатить посулят. Я там проторчал неделю, пусть и урывками, и не вижу абсолютно никаких проблем с ко-нэмусинами. Они вполне соответствуют декларируемому возрасту в пятнадцать-шестнадцать лет, хотя многие умерли в возрасте от восьми до десяти. Только с одной, с принцессой, проблемы: в декларируемые двадцать семь у нее психика на уровне пятнадцатилетней, хотя она торчит в псевдореальности уже двенадцать лет.

— Погоди, как двенадцать лет? Когда успела? Нас самих всего восемь лет назад в Демиургов переделали.

— Яни с локальным временем игралась. Основную несущую частоту в несколько раз ускоряла. Сильно, правда, не могла — начинались проблемы с синхронизацией с внешними психоматрицами. Принцесса — самая первая ко-нэмусин в Академии-Си, на ней система опробовалась. Яни корит себя, что создала ей слишком мягкие условия, где самое страшное — лишение сладкого на десерт. Ну ничего, мы с ней поработаем. Кризис здесь только на руку.

— Интересно, — Биката задумчиво почесал бровь. — Значит, интернат из ко-нэмусинов и искинов…

— И взрослых нэмусинов. Кто-то — в роли воспитателей, кто-то в роли статистов. Для придания достоверности сцене, так сказать. Правда, Яни по глупости их втемную использует, в состоянии рекреационного сна, и кое-кто уже начал просыпаться.

— Кстати, это кое-что объясняет.

— А именно? — насторожился Палек.

— Количество внешних подключений к площадке. Там есть анонимный доступ к статистической информации, и я сумел отследить число внешних сессий. Их больше пятисот. Какая-то часть — каналы на носители ко-нэмусинов, а также на нас с тобой, Яну и Бокува. А вот остальные оставались загадкой. У них статус оригинальный — вроде бы наблюдатели, но какие-то странные. Я никак понять не мог, что за беда.

— Би, а больше тебя ничего не настораживает? Слушай, я, конечно, просмотрю твои материалы, но у тебя есть что-то, на что ты бы особо хотел обратить внимание? Чтобы я ненароком не пропустил?

— Ну… — Биката наморщил лоб. — Больше ничего особенного. Более-менее типовая площадка, насколько я успел разобраться в доисторических механизмах Демиургов. Типовые правила — двойного везения, когда усиленно везет одновременно и Стратегу, и играющему против него Тактику, эмоционального прорыва, когда усилием воли можно преодолевать ограничения, ограниченных инсайтов, допускающих эффективную работу гадалок и ясновидящих, ну и все такое…

— Погоди, Би. Что за эмоциональный прорыв?