— Так или иначе, пока что исходим из предположения, что он обычный подросток, — Сиори снова принялась крутить перо в руках. — Ведем себя осторожно и надеемся на его благоразумие. Хотя осторожность не означает, что ему следует давать необоснованные поблажки. Скидку на чужеродность и незнание следует делать, но и наглость поощрять тоже нельзя. Кстати, Саомир, ты к Кли заходил после утреннего шока? Кли, заходил?

— Сильные суровые мужчины полагают ниже своего достоинства обращаться к медикам, даже если им оторвало полголовы, — хмыкнула Клия. — Не заходил, разумеется.

— Саомир?

— Я же сразу тебе сказал, что я в порядке! — отрезал проректор.

— Меня не интересует, что ты мне сказал, — грозно нахмурила брови ректор. — Сразу после совещания пройдешь с ней в медпункт, и Кли тебя проверит.

— Но…

— С каких пор у тебя вошло в привычку оспаривать приказы начальства, да еще и старшего по званию? — цыкнула Сиори. — Попробуешь строить из себя крутого — оштрафую на недельное жалование. Вопросы есть?

— Вопросов нет, — буркнул воспитатель.

— Вот и ладненько. Теперь давайте к другим неотложным материям. Иса, — словно стрелу, она нацелила перо на преподавателя математики, — я сегодня днем рылась в документах и обнаружила, что ты до сих пор не предоставила отчет о воспитательской работе на первом курсе за прошлый период. А сдавать его полагается не позже первого числа. В третий раз, между прочим, с тобой такое за последние полгода. Не бросай на потолок гордые взгляды, он все равно не оценит. И что скажешь в свое оправдание?

— Ну и как он? — тихо осведомилась Сиори.

— Читает, — так же тихо сообщила Клия. — Удивительно устойчивая психика у мальчика. Другой бы от возбуждения на стенки лез или, наоборот, в ступор бы впал. А он проснулся час назад, быстро сжевал завтрак и потребовал газет. Я послала дежурную медсестру в библиотеку, и та от усердия приволокла аж три подшивки «Цветочного города» — за текущий год и за два предыдущих. Я еще над ней посмеялась — а потом как-то стало не смешно. Он за тридцать минут, ну, максимум за полчаса первую подшивку просмотрел от корки до корки и за вторую принялся. С какой скоростью он читает — прямо ужас.

— Интересно, много ли запоминает? — Сиори одним глазом заглянула в приоткрытую дверь одноместного бокса. — Как его состояние?

— В норме. Абсолютно здоровый юноша, даже завидно. Только вот спит настолько крепко, что разбудить невозможно. Вчера вечером я заглянула, чтобы общеукрепляющего дать, но так и не смогла. Бормочет под нос, лягается, но не просыпается. И сегодня утром он сообщил, что иногда внезапно теряет сознание — с тем же эффектом. Утверждает, что у него так с раннего детства и без видимых последствий. На всякий случай я пока не позволила ему вылезать из постели, но не вижу причин и дальше держать его там. Ох, слышала бы ты его комментарий по поводу, как он выразился, «системы ночных горшков»!

— Вот как… — ректор задумчиво потерла подбородок. — Кли, я с ним хочу переговорить еще раз наедине. Подожди снаружи, ладно?

— Да я бежать собралась. У меня лекция через двадцать минут, а я даже тему не помню. Здесь я больше не нужна. Если что, до начала занятий я в учительской. Или через кубирин зови.

— Договорились, — Сиори кивнула директору медслужбы и постучала в дверь палаты. — Господин Май, здесь ректор.

Она потянула на себя дверь и вошла в палату.

— Утро, Сиори, — сидящий в постели юноша бросил на нее короткий взгляд и снова вернулся к прошитой кипе газет, лежащей у него на коленях. Его глаза быстро шарили по странице, и не прошло и нескольких секунд, как он перелистнул ее, открывая новый разворот. — Клия мне сообщила, что вчера утром никто не пострадал. Приношу свои извинения за инцидент.

— Извинений не требуется. Никто не ожидал, что так случится. Главное, что ты сам цел. Как шея, болит?

— Клия смазала ее какой-то вонючей склизкой гадостью, и все прошло. — Май отложил подшивку и сладко потянулся. — Сиори, помимо этого, — он постучал пальцем по газетам, — есть у вас что-то посерьезнее? А то одни объявления о сдаче квартир и похоронах. Заметок о жизни почти нет.

— Как у кадета Академии, господин Май, у тебя есть полный доступ в библиотеку. Можешь зайти после занятий и подобрать чтение по своему вкусу.

Сиори пододвинула стул к кровати и села.

— Итак, господин Май, у тебя начинается новая жизнь. Я не знаю, к чему ты привык, но, возможно, поначалу тебе покажется тяжело. Распорядок дня простой. Подъем в шесть утра, завтрак в полседьмого. В первой половине дня — классные занятия под руководством воспитателей. Обед — в половине первого. Затем самостоятельная подготовка и физические занятия: физкультура, верховая езда, фехтование и так далее. Ужин в половине шестого, до отбоя в полдевятого — домашние задания и личное время, включая увольнительные в город. Однако у нас — военное заведение, и дисциплина тоже военная. На всю Академию пять воспитателей. Меня, госпожу Грампу, господина Саомира и госпожу Клию ты уже знаешь. С госпожой Исукой Тао ты познакомишься в самом скором времени. На всех нас всех не хватает. Так что кадеты подчиняются командирам отделений — по четыре отделения на каждом курсе, всего двенадцать, плюс старосты курсов…

— Спасибо, Сиори, устав я уже выучил, — невежливо перебил мальчишка. — Меня интересует несколько мелочей. Во-первых, в каком размере и когда мне выдадут карманные деньги? Во-вторых, могу ли я получить увольнительную в город уже сегодня?

— Карманные деньги ты получишь, как и все остальные кадеты, перед выходом, — сухо сказала Сиори. — Обращаю внимание, что все, что не потрачено, по возвращении ты обязан сдать госпоже Айсоке. Держать у себя деньги на территории Академии строго запрещено. Что же до увольнительных, то они выдаются по графику, который составляется командиром отделения и подтверждается мной или господином Саомиром. Господин Май, особо обращаю твое внимание на дисциплину. Ты обязан подчиняться приказам не только воспитателей, старост и командиров отделений, но и всех старших по званию независимо от их курса и отделения. С сегодняшнего дня ты второй сержант. Слово любого первого сержанта для тебя — закон. Но если станешь хорошо учиться и заниматься, то сам быстро станешь первым сержантом, возможно, еще до третьего курса.

— Слушай, Сиори, — Май глянул на нее из-под ресниц. — Давай сразу определимся с нашими отношениями. Я сюда не напрашивался и своих способностей не искал, но так вышло, что сейчас я — самое ценное, что есть в Академии Высокого Стиля. Куча высокопоставленных политиков из всех десяти графств в самом скором времени начнут грызть друг другу глотки в попытках завоевать мое расположение. Ты — не владелец Академии, а всего лишь назначаемое должностное лицо, зависящее от Даорана — ваш совет графов, да? Мы оба понимаем, что у тебя нет никаких реальных способов воздействовать на меня, и если я вдруг начну намеренно пакостить и нарушать дисциплину, остановить меня ты не сможешь. Предлагаю уговор: я стараюсь как можно бережнее относиться к существующим у вас порядкам и особенно не лезть на рожон, публично, во всяком случае. В обмен ты — и прочие преподы — станете делать вид, что не замечаете некоторые мои выходки.

— Ты ставишь мне условия, молодой господин? — ненатурально удивилась Сиори, чувствуя, как под ложечкой собирается неприятный холодок. Как четко он все разложил по полочкам! Почти один в один мысли, которые уже приходили в голову и ей.

— Нет. Я информирую о наилучшем способе ужиться. Я вполне сочувствую тебе в части поддержания должной дисциплины, но сам в ее рамки вписаться вряд ли сумею по самым разным причинам. Кстати, я не возражаю против… как их? дежурств по кухне… нарядов, да, но пороть меня даже и не пробуйте. И я не могу ночью дежурить по дормиторию в силу чисто технических причин. Ночью я должен спать, иначе