«Beacoups of Blues» и «Ringo»: Старр не приложил к его созданию особых усилий — «пара дней, три или четыре вещи — меня не тянет проделывать такую огромную работу; да и вообще, я не особо рвусь записывать сольный альбом».
Пока Ринго боролся со своей апатичной музой, Гатри Томас возродил одну из его вещей периода «Beacoups of Blues» — «Band of Steel», включив ее в альбом «Lies and Alibies». Эта кавер–версия, на которой сам Ринго играл на ударных и пел вместе с Томасом и Стивом Кроппером, не представляла никакого интереса как песня; ее появление в эфире было вызвано скорее любопытством некоторых диск–жокеев. Стилизованный йодль на последних секундах композиции указывал на то, что «Band of Steel» — типичный представитель кантри–энд– вестерна, напичканный негативным символизмом, — мог быть просто студийным приколом. Если так оно и было, то куда более смешными представителями подобного жанра были «Dear Doctor» «The Rolling Stones», «Ramses II Is Dead (My Love)» группы «The Fugs» и — появившаяся через несколько месяцев после выхода «Lies and Alibies» — «Men Room LA» 1977 года, попытка узнать, может ли Господь оценить шутку Кинки Фридмана, которого благословил Ринго — «Голос Иисуса» (в разговорном фрагменте песни, в котором содержались намеки на Ливерпуль и Францию).
Вместе с Фридманом на дилановский Rolling Thunder поехали «The Alpha Band», которые — через гитариста Фридмана Джозефа Бернетта — пригласили Ринго сыграть на нескольких треках (включая «You Angel You» Дилана) для их нового американского альбома «Spark in the Dark», чтобы на время отдохнуть от своего собственного джазового барабанщика. Старр, всегда в сопровождении Джима Кельтнера и Доктора Джона, не упустил случая поиграть с «Manhattan Transfer» — не без влияния Бетти Мидлер смешали поп–музыку с изрядным количеством шутовского кабаре и с собственной группой Кельтнера «Attitudes», неофициальным собранием веселых парней, которые в собственное удовольствие играли в клубах в пределах Лос–Анджелеса, пока приятель Джима, Джордж Харрисон, не записал два их альбома и не выпустил их на своем лейбле Dark Horse, приносившем не большую прибыль, чем Ring О'.
Самым интересным — и самым провальным — из этих проектов стал записанный в Лос–Анджелесе весьма разношерстный альбом Адама Фэйта «Puttin' On the Style», для которого, по предложению Маккартни, Лонни Донеган сыграл несколько старых скиффловых номеров (а Хоулин Вулф сделал несколько блюзовых вещей); свой посильный вклад внесла и неизменная команда знаменитых друзей музыканта; сюда вошли: Ринго, Элтон Джон, протеже Фэйта Лео Сэйер и гитарист из «Queen» Брайан Мэй, в то время параллельно игравший с группой Лонни Донегана. Лонни, у которого был один–единственный хит в США, теперь мог привлечь к себе ту часть молодой американской аудитории, которая ни разу о нем не слышала.
Зато все слышали о Ринго Старре, однако в этот раз ему не пришлось пожинать плоды былой славы, что наглядно продемонстрировал альбом, который ему все–таки удалось завершить, «Ringo the Fourth» — он был еще менее удачным, чем та авангардистская дрянь, которую Леннон и Харрисон записали в шестидесятых годах. Как некоторые английские учебники для начальных классов начинаются с битвы при Гастингсе, так при перечислении своих сольников Ринго исключил из списка два первых опуса, записанных еще в «средние века» «The Beatles». Важно отметить, что новый альбом Старра был первым со времен распада группы, в работе над которым не принимали участие Джон, Джордж и Пол; хотя, даже если не принимать во внимание этот пробел, я здорово сомневаюсь, что «Ringo the Fourth» стоил больше отведенного ему сто шестьдесят второго места в американских чартах. Поскольку имена Старра на обложке «Good News» команды «Attitude» и Харрисона на конверте пластинки Сплинтера «Two–Man Band» больше не могли гарантировать этим творениям даже последних позиций в хит–параде, всем стало ясно: присутствие «на борту» экс–битла — даже на очередной пластинке этого экс–битла — вовсе не обещало денежного дождя в том переломном 1977 году.
Большинство из музыкантов, с которыми обычно работал Старр, включая Кельтнера, не участвовали в записи «Ringo the Fourth». На этот раз Ринго попросил Мардина выбрать самых «маститых» сессионных музыкантов, работавших с Atlantic, а для пущего лоска были приглашены современные поп–звезды — Бетт Мидлер, Лютер Вэндросс, Джим Гилстрэп и Мелисса Манчестер, чей последний сингл «Monkey See Monkey Do» находился в постоянной ротации на радио.
Вопреки этому зловещему предисловию, «Ringo the Fourth» стал, по идее, самым смелым музыкальным заявлением Старра, в котором большая часть из записанного материала (десять номеров) принадлежала тандему Старр — Понча, пускай две вещи в свое время не вошли в «Rotogravure». He считая «Gypsies in Flight», этой сентиментальной кантри–песенки, большинство вещей было подчинено неторопливому движению соула — еще более «гладкого», чем у подопечных Stax и Motown; это ветер из Филадельфии стал заметно слабеть, как только Гилстрэп, «The Stylistics», «The Three Degrees», «MFSB» и им подобные приблизились к истечению сроков действия контрактов. Вэндрос, Чик и Таварес пытались поддержать инициативу, однако течение как таковое уже себя изживало: из динамиков по–прежнему доносились бледные и банальные копии «Philly Soul» — с искусственными струнными на заднем плане, тренькающими гитарками и непременным хоралом в перетянутой коде, где вокалист выводит свои рулады, посвященные предстоящему сексуальному приключению.
Не вошедшая в «Ringo the Fourth», увековеченная на вторых сторонах американских синглов, «Just a Dream» — оригинальная в своей неоригинальности — была основана на этой до предела банальной формуле. Что касается ее содержания, то в нем присутствовал контраст мечтаний и грубой реальности — подобную схему запатентовал Рой Орбисон еще в 1963 году в своей знаменитой «In Dreams». На самом альбоме ни «Simple Love Song», ни «It's No Secret» а–ля Маккартни также не представляли собой ничего сверхинтересного; «Out In the Streets», в которой он предстал скорее не теддибоем из доков, а хулиганом с выкидным ножом в руке, стала самым необычным самовыражением Ринго. Более привлекательным он был в образе несчастного обывателя «в тапочках и с трубкой», пережившего травму в школьные годы, в «Gave It All Up». С унылой губной гармоникой на протяжении всей песни, «Gave It All Up» была наиболее интересной композицией из этого альбома, пускай общее впечатление чуть подпортил слабый припев и аранжировка в духе той же «Philly Soul».
Не особо задерживаясь на юношеских воспоминаниях Ринго, Мардин и Старр приберегли студийное время для переработки современных хитов, которые балансировали на грани «серьезных песен» и дискотечного шлягера. Поскольку сделанная им кавер–версия «La Seine» «Tango All Night» звучала на всех танцплощадках уже в 1976 году, синглом с «Ringo the Fourth», на который в Atlantic возлагали большие надежды, был «Drowning In the Sea of Love», написанный для Джо Саймона в 1971 году продюсерским дуэтом Гэмбл — Хафф, эдакими Ленноном — Маккартни филадельфийского соула.
Годом ранее была сочинена «Sneakin' Sally Thru' the Alley», опус Ли Дорси, который перепел Роберт Палмер, йоркширский соул–интеллектуал, в то время пользовавшийся огромной популярностью в США. Его «типовая» реаранжировка, сделанная Ринго, включала небезызвестные хлопки в ладоши, напыщенно звучащий клавинет и «слэповые» басовые линии, которыми поп–музыка будет «болеть» все последующее десятилетие.
Так же как Палмер вошел в американские чарты в 1975 году, чуть позже это сделали — правда, менее успешно — «Gold Rush» со своей «Can She Do It Like She Dances». С линией восходящих полутонов, такой же непристойной, как и сами куплеты, Ринго справился вполне достойно, но, по большому счету, он не подходил для исполнения большинства материала на «Ringo the Fourth», как бы он ни строил из себя горячего голубоглазого соулмена — до Клиффа Беннетта и Стива Уинвуда ему было слишком далеко. Хотя Ринго
