приходилось соблюдать все мыслимые правила конспирации. Без этого сегодняшний пустынный пляж завтра мог бы превратиться в гудящий улей. Плотно задернутые портьеры на окнах скрывали их от моря любопытных лиц и объективов камер. Из одного такого «райского» местечка Патти и Синтия были вынуждены пробираться в аэропорт в корзине из прачечной.

В другой раз «спокойный битл» и «сексуальный битл» (как назвала их местная газета) попали в осаду в Royal Hawaiian Hotel на берегу океана в Вайкики. Один нагловатый диск–жокей проехал сквозь гомонившую толпу на лимузине, надел парик и попытался преодолеть заслон охраны отеля, имитируя ливерпульский акцент и выдавая себя за Пола Маккартни. В конце концов директор отеля по рекламе разместил их в своем доме, но после трех часов тишины и покоя и он подвергся нашествию фэнов и репортеров. Бежав на Таити, Джордж и Джон испытали облегчение, поскольку на улицах Папеэте никто не обращал на них внимания — возможно, из–за последних конвульсий муссона.

Несмотря на все эти перипетии, Патти вспоминала, что они «веселились от души». Своеобразный юмор, которым отличались Beatles до того, как она узнала их, не изменял им и теперь. В Мадриде, в ходе европейского тура 1965 года, они натянули на головы плавки, приветствуя таким образом балетного танцовщика Рудольфа Нуреева, который реагировал как на эту, так и на последующие их шутки с каменным лицом. Подобные развлечения всегда были для Джорджа «самой большой ценностью пребывания в группе, в отличие от Элвиса, которому приходилось переживать все свои несчастья в одиночестве».

Beatles могли проявлять бесцеремонность по отношению к Нурееву, но когда однажды вечером в августе 1965 года их привезли в особняк Пресли в Беверли Хиллз, они поначалу хранили безмолвие. Прелюдией к этому визиту стал джем с группой, возглавляемой бывшим басистом Элвиса Биллом Блэком, вместе с которой они выступали в одном концерте в Ки–Уэсте годом ранее. До этого Beatles заглянули также в голливудский офис менеджера Пресли полковника Тома Паркера. Из–за какой–то ссоры, произошедшей в день посещения Короля, Джордж пребывал в скверном настроении. Однако все было забыто, когда Элвис принял их подобно тому, как боготворимый Цезарь принимал галльских крестьян. Это он нарушил молчание, поинтересовавшись, не собираются ли Beatles глазеть на него весь вечер. За несколько недель до этого он встречался с Herman's Hermits. Они тоже вели себя застенчиво.

Затем последовал обязательный джем с Пресли на басе, Маккартни на фортепьяно и остальными (кроме Ринго) на гитарах. Три часа спустя гости ушли, и один из них нес коробку с комплектом подписанных альбомов хозяина. «Элвис — великий музыкант, — говорил Джордж, сокрушаясь по поводу его творческого упадка. — У него фантастический блюзовый голос». И продолжал, фантазируя: «Было бы здорово, если бы Beatles записали вместе с ним альбом». Когда в конце 60–х Пресли вернулся на сцену, группа послала ему телеграмму с поздравлениями. Но в начале 70–х Элвис направил президенту Никсону странное, бессвязное письмо, в котором просил зачислить его в агенты ФБР, чтобы он мог бороться с хиппи, к каковым причислял и Beatles.

Несмотря ни на что, Джордж всегда верил, что они настроены на одну волну. Сводный брат Пресли Дэвид Стэнли считал, что, какие бы сложные чувства Элвис ни испытывал к Beatles, «Джордж Харрисон был правдоискателем, как и Элвис, и это их связывало». Забыв о реакционных взглядах своего кумира, в 1972 году Джордж прошел за кулисы к Элвису после его концерта в Нью–Йорке, чтобы засвидетельствовать ему свое почтение, являя собой олицетворение всего того, что ненавидел президент Никсон и, очевидно, Пресли. «Я был одет в свою униформу, — вспоминает Харрисон, — поношенная хлопчатобумажная куртка и джинсы, к тому же у меня были длинные, ниже плеч волосы и борода. Он выглядел безупречно. Казалось, в нем было восемь футов роста, и цвет его лица представлялся идеальным. Я чувствовал себя неряшливым бродягой, а он выглядел как Шива».

Шива — это индуистский бог. За несколько месяцев до той первой встречи с Элвисом в 1965 году произошло знаменательное событие. Джордж, Патти и Ленноны гостили у одного дантиста — «свингера из среднего класса» согласно определению Лен–нона. Шаловливый хозяин подсыпал в кофе своим гостям ЛСД (диэтиламид лизергиновой кислоты), наркотик–галлюциноген, получаемый из продуктов воздействия спорыньи — болезни злаковых — на растения и известный в Средние века как «огонь святого Антония». Узнав об этом, обе пары поспешно уехали в «Mini» Джорджа. Спустя час наркотик начал действовать, и они погрузились в мир галлюцинаций. Джордж с большим трудом смог доехать до Кинфаунса, представлявшегося Леннону «подводной лодкой». «Мы ехали со скоростью примерно десять миль в час, а нам казалось, будто в сто раз быстрее».

ЛСД был «в моде» в среде лондонской богемы в течение года, пока в 1966 году его несанкционированное использование не было запрещено. Музыкантам Moody Blues и Small Faces это было хорошо известно, как и музыкантам Pretty Things, хотя в их репертуаре и были такие песни, как «Trippin'» («Галлюцинации») и «LSD». Дэйв Ди в интервью «Melody Maker» сетовал на широкое распространение ЛСД.

Джордж признавался, что пробовал наркотик, но при этом утверждал: «Я не знал, что мне подмешали ЛСД, и никогда прежде не слышал о нем». Однако существует мнение, будто Брайан Эпштейн увлекался ЛСД, и некоторые из его подопечных спрашивали у него об этом наркотике еще до визита Джона и Джорджа к дантисту. Брайан мог лишь разъяснить им, что он оказывает стимулирующее действие, но это действие носит индивидуальный характер. По пути в Кинфаунс Патти впала в настоящее безумие. Синтия долго не могла прийти в себя от пережитого ею ужаса, а для ее мужа это было началом фантастического путешествия, которое приведет его на заоблачные творческие высоты.

Джордж сравнивал это с мистическим очищением сродни острому религиозному переживанию. «До ЛСД я не подозревал о существовании ментального состояния, отличного от обычного. Мы испытывали страшное давление, и Дилан сказал: «Из этого должен быть какой–то выход». Думаю, для меня этим выходом стал ЛСД. Когда я попробовал его в первый раз, мое сознание полностью очистилось. У меня возникло ощущение всепоглощающего блаженства, я чувствовал присутствие Бога и видел Его в каждой травинке. Это все равно что за двенадцать часов прожить сотни лет». С одной стороны был Джордж, которого он прежде не знал, с другой — новые, познанные глубины сознания. «ЛСД стал ключом, открывающим дверь, за которой они таятся. В тот самый момент, когда я обрел его, мне хотелось, чтобы это продолжалось постоянно».

Полные впечатлений и гордые тем, что заглянули в вечность, пусть и посредством химии, Джордж и Джон теперь свысока посматривали на Ринго, Пола и остальных непосвященных. Но в Калифорнии, незадолго до встречи с Пресли, Нейл Аспиналл и Ринго тоже попробовали ЛСД, тогда как для Джорджа и Джона это был уже второй опыт. К ним присоединились также члены «Byrds». Поскольку о «баловстве» Beatles с наркотиками широкой публике было неизвестно, Аспиналлу поручили выпроводить из номера отеля еще одного гостя, репортера «Daily Mirror».

Главным источником информации в сфере поп–музыки для «Daily Mirror» служили журналисты из «Melody Maker», но даже если бы они и знали о ЛСД, то хранили бы молчание. Тем не менее интервьюеры не могли не заметить перемен, произошедших в Джордже. Хотя его ответы были вполне адекватными, плоские остроты вместо обычного смеха вызывали лишь натянутые улыбки. После шутливого предсказания по поводу того, что 22–летний Джордж «вероятно, закончит свои дни бритым наголо монахом», в статье высказывалось предположение, что фаза его созревания скоро завершится.

Экстаз толпы, роскошь, незатейливые развлечения в уединении гостиничного номера — все это представлялось теперь пустым и бессмысленным. Еще не определившись с целями своих духовных поисков, Джордж брал в туры книги, созвучные с его нынешним настроением. Одним из его наиболее любимых авторов был Олдос Хаксли. Однако во время приступов отвращения к себе, будь то в отеле или самолете, его пронзала мысль о том, что за весь тур он всего раз или два заглянул в книгу, а кульминацией дня был не концерт, а прием дозы.

Изысканные блюда — суп из трепангов, телятина по–гавайски, furst puckler — вызывали ностальгию по рыбе и чипсам, которые можно есть руками. Где бы они ни оказывались в те дни, их всюду находили наркодилеры, чтобы продать им свой товар. Они курили марихуану и хихикали во время съемок «Help!». С 1964 года конопля прочно вошла в быт поп–музыкантов с легкой руки Дилана. В высшей (во всех смыслах) лиге Харрисон с помощью ЛСД «начал задумываться и