Manfred Mann — принялись исполнять кавер–версии его песен. Затем они стали подражать Дилану, как раньше подражали Beatles. В Британии главным его имитатором стал шотландец Донован с гармоникой и назальными модуляциями, дебютировавший в «Ready, Steady, Go!» в качестве более благостной версии мастера. Авторы музыки Tin Pan Alley также творили в духе Дилана, хотя им приходилось попотеть над текстами. Благодаря им 1965 год стал годом всякого рода песен–протестов вроде «Eve Of Destruction» PF Sloan, написанной для Барри Макгвайра, бывшего члена New Christy Minstrel.

Между Ленноном и Маккартни не было единодушия по поводу Боба Дилана. Если Пол относился к нему сдержанно, то Джона в те дни можно было часто увидеть в хлопчатобумажной кепке а–ля Дилан на голове, а его новые песни — особенно «I'm A Loser» c альбома «Beatles For Sale» — выдавали явный интерес к творчеству американца. Придет время, когда Джордж станет еще более страстным, чем Джон, поклонником Дилана. «Мне нравится у него даже то, что у других вызывает отвращение, — с гордостью будет заявлять он, — потому что в каждой его вещи отражается та или иная грань его сущности».

Как личность, Дилан был «самый сумасшедший человек, какого я когда–либо встречал». Beatles познакомились с ним в номере нью–йоркского отеля во время их первого североамериканского тура, и когда им предложили напитки, Боб попросил «дешевого вина». Пока Мэл ходил за заказанным vin ordinaire, выяснилось, что Beatles, к немалому удивлению их гостя, никогда особенно не увлекались марихуаной. Дилан пустил по кругу сигарету с наркотиком, который уже не вызывал у Джона, Пола и Джорджа такого ужаса, как в эпоху прослушивания на студии Decca.

Дилану точно так же надоело объяснять смысл своих песен, как Beatles отвечать на вопросы об их прическах и о том, как они находят Америку («нужно повернуть влево от Гренландии»). «Они по восемь раз задают один и тот же вопрос», — возмущался Джордж после очередной пресс–конференции. Что это за мир, где горничные продают журналистам истории о музыкантах еще до того, как они вселились в отель?» «Beatles Monthly» отвечал на вопрос о волосах на животе Джорджа. Действительно достойным упоминания был визит Beatles к безнадежно больной племяннице шефа полиции Мельбурна с целью скрасить ее последние часы или же случай, демонстрировавший обычное человеческое поведение, когда они остановили свой «Austin Princess» возле деревенского магазина, чтобы купить конфет.

Даже на короткие расстояния им теперь приходилось не ходить, а ездить. После того как фэны испортили им несколько обедов в ресторанах, они стали ходить «в такие заведения, где посетители до такой степени снобы, что делают вид, будто не знают нас». Джон и Джордж, пришедшие на выступление Animals в Ричмонде, вызвали там вспышку битломании и были вынуждены спешно ретироваться. Джордж говорил: «Наша беда — если это можно так назвать — связана с тем, что мы были лишены возможности делать определенные вещи. Например, мы не могли гулять по улицам, не могли заходить в магазины. Такое положение продлится лет пять, и мы согласны подождать, в конце концов, это не так уж плохо. Ожидая, мы зарабатываем деньги».

Существуют и более худшие способы зарабатывания денег, но для Джорджа самой обременительной обязанностью были туры. Некоторые поклонницы, для которых он оказывался недоступен, прибегали к шантажу, угрожая выпрыгнуть из окна, броситься под колеса автомобиля или отравиться. Одна из них в приступе отчаяния в самом деле полоснула себя бритвой по запястьям. Другие девушки были более удачливыми, ибо, хотя Beatles и являлись во многих отношениях вполне приличными молодыми людьми, они отдавали дань своему естеству. Природная скромность не позволяет мне освещать подробности. Могу лишь сказать, что их сексуальные приключения были нерегулярны и не носили вызывающего характера. Эти приключения никогда. не освещались в прессе, которая считала, что любой ущерб безупречному имиджу Великолепной Четверки несвоевременен, так как публика не желала знать, что они не такие, какими предстают в «A Hard Day's Night». За исключением скандала, связанного с Rolling Stones.

Сцены в гардеробной зачастую не отличались от представлений о них фэнов: за столом идет игра в карты, Джордж настраивает гитару, Пол бреется над раковиной перед зеркалом. Иногда это действительно было, как в «A Hard Day's Night», когда Джон, Пол и Джордж играли на акустических гитарах, репетируя последний опус Леннона—Маккартни, в то время как Ринго стучал ладонями по столу или картонной коробке. Кто мог плохо подумать о ребятах, которые, подавляя внутреннее отвращение, были чрезвычайно обходительны с несчастными калеками, верившими в то, что «наложение рук» четверых поп–божеств способно принести им излечение? На жаргоне Beatles слово «калека» означало человека, от присутствия которого они хотели бы избавиться.

Не все преклонялись перед ними. Чопорные хозяева отелей настаивали на том, что несовершеннолетним не положены алкогольные напитки, и, когда Джордж предъявлял им свой паспорт, у них вытягивались лица. На них охотились вооруженные ножницами неотесанные ревнители подлинно мужского стиля, рассчитывавшие на снисходительное отношение к ним со стороны служителей юстиции, косо смотревших на длинные мужские прически. Им ни разу не удалось достигнуть своей цели, но их менее воинственные единомышленники встречали Beatles с плакатами оскорбительного содержания, а некоторые — по всей вероятности, ревнивые бойфренды — забрасывали их гнилыми фруктами. Однажды в шасси зафрахтованного Beatles самолета были обнаружены пулевые отверстия: очевидно, какой–то сумасшедший стрелял по ним, притаившись в конце взлетно– посадочной полосы аэропорта одного из американских городов.

Уткнувшись носом в дайджест авиакомпании, Джордж пребывал в блаженном неведении по поводу грозившей им опасности. Он побаивался высоты и время от времени, уставясь в проплывавшую под крылом ледяную поверхность арктической тундры, бормотал: «Когда смотришь на все это, ощущаешь себя песчинкой». Иной раз антикварный летательный аппарат с облупившейся краской, взятый в аренду для перемещения из пункта А в пункт В, действительно внушал дурные предчувствия относительно исхода предстоявшего полета. Один такой летающий гроб, перевозивший Beatles и их свиту, включавшую Ronettes и Фила Спектора, через Скалистые Горы в Сиэтл, неожиданно испустил языки пламени. В эту минуту Джорджу наверняка явились призраки Бадди Холли и Джима Ривса. «Чем больше мы летаем без серьезных инцидентов, — говорил он, — тем больше боимся летать. Если есть возможность добраться до места на автомобиле, мы всегда используем ее».

По Британии Beatles обычно ездили по железной дороге или на «Aston Princess», снабженном подголовниками, радиоприемником, проигрывателем пластинок и дополнительным сиденьем. Новый водитель Элф Бикнелл всегда брал с собой необходимые инструменты на все случаи жизни — от снежных заносов до севшего аккумулятора, но у него не было средства от выпадения «Gretsch» Джорджа из заднего отделения автомобиля. Тем не менее в таких случаях Джордж не злился и не ворчал, а вновь погружался в молчание. Позже он вступал в общий разговор, всегда возникавший после завершения трансляции ночных радиопрограмм. Даже будучи слишком утомленными для серьезной беседы, они старались не спать в пути.

На концертах оглушительные крики были для них все равно что шум моря для моряка. Дабы придерживаться записанных аранжировок, им приходилось полагаться на интуицию и переглядываться друг с другом, поскольку рев толпы заглушал музыку. Ринго стучал в барабаны без электронной поддержки, а гитаристы использовали три 60–ваттных усилителя «Vox», чего было явно недостаточно для того, чтобы доминировать над аудиторией. Они чуть ли не заглатывали микрофоны, но их пение также было практически невозможно расслышать. Даже в Британии истеричных фэнов приходилось теперь сдерживать кордону охранников, которые иногда обходились с ними настолько грубо и жестоко, что Лен–нон выговаривал им со сцены.

В «Daily Mirror» однажды появилось сообщение о том, что Джордж любит «джелли–бэйбиз» — мягкие желеобразные конфеты в форме младенцев, и с тех пор публика в Британии устраивала Beatles на сцене дождь из них. То, чем их забрасывали за границей, отличалось от британских конфет так же, как градины отличаются от снежинок. Джордж просил корреспондента «Melody Maker»: «Напишите, что у нас уже вполне достаточно «джелли–бэйбиз». Поблагодарите фэнов, нам бы очень хотелось, чтобы они перестали засыпать нас конфетами». Помимо конфет, в них бросали рулоны