Капитан Фролов зашел в кабинет к следователю за пять минут до очной ставки. Ему не терпелось увидеть выражение лица Кузьмы Сергеевича, когда тот услышит показания Хлыстова. Следователь, молодой лейтенант юстиции, с порога продемонстрировал оперативнику только что полученный видеоматериал с камер наружного наблюдения, которые ранее отсутствовали в материалах уголовного дела.

– Откуда это? – просмотрев действия Хлыста на видео, поинтересовался капитан полиции.

– Была получена агентурная информация одной из оперативных служб, что в доме Малахитовых находятся видеозаписи с камер наружного наблюдения, которые не были изъяты в ходе первого осмотра и могут быть уничтожены, – пояснил следователь. – Пришлось срочно проводить изъятие.

– Сразу после того, как Хлыст дал показания на Обносова, – усмехнулся Фролов, – словно эти записи держались про запас.

Следователь пожал плечами.

– Надо проверить, не монтаж ли? – продемонстрировал свое недоверие к новым доказательствам оперативник.

– Проверим, – равнодушно кивнул следователь.

В дверь постучали, и в кабинет вошел Обносов.

– О, даже Фролов здесь? – сделал удивленное лицо Кузьма Сергеевич. – Пришли поддержать своего подопечного?

– О чем вы? – недовольно поморщился оперативник.

– Ну как же, вы спите и видите меня за решеткой, – пустился в атаку тот. – Вашими же стараниями была сделана компрометирующая меня запись с этим уголовником, как его? – Обносов притворился, что не помнит даже фамилию Хлыста.

– Хлыстов, – напомнил следователь.

Фролов отвернулся к окну, давая понять всем своим видом, что эти нападки на него не действуют.

Привели Хлыста. Тот, увидев Обносова, укоризненно посмотрел на Фролова, который обещал ему разговор без протокола. Он уже знал о записи их разговора, поэтому, припертый обстоятельствами, решил спасать свою шкуру, несмотря ни на что. После формальных протокольных процедур следователь попросил Хлыстова повторить свои показания о роли Обносова в обнаружении трупов Малахитовых и о золотых украшениях. Хлыст нарочито развязно, чтобы скрыть свой страх, повторил все практически дословно.

– Что вы можете сказать по поводу услышанного? – обратился к Обносову следователь.

– Это ложь, – спокойно опроверг нападки Хлыста Обносов. – Никаких трупов я обнаруживать не просил и золотых изделий, принадлежащих убитым, ему не давал.

– Да чего он лжет! – стал возмущаться Хлыст. – У меня свидетелей два человека! Я когда к нему для разговора о наркоте приезжал, со мной в машине были Рогатый и моя баба.

– О наркоте? – уточнил следователь.

– Ну да, я оперу об этом уже рассказывал, – кивнул Хлыст. – Так вот, когда вышел, я не удержался и показал часы Рогатому, сказал, мол, все круто и этот удод ими от меня якобы от страха откупился. Ну, это так я соврал для того, чтобы меня мои пацаны уважали и боялись больше. Ну, типа как босса наркомафии. А вечером не выдержал и крестик бабе своей показал; так она мне всю ночь спать не давала, все просила ей его отдать. Я, может, из-за нее золото и не стал на утопленников вешать.

– То есть ты продемонстрировал часы сразу после того, как вышел из дома Малахитовых, – уточнил следователь, занося ответ подозреваемого в протокол.

– Нет, не сразу. Меня этот дядя припахал по хозяйству, – уточнил Хлыстов, – попросил какой-то хлам на свалку отвезти, и две шестнадцатикилограммовые гири тоже почему-то выбросить попросил.

– А мусор не в ковры ли завернут был? – моментально среагировала оперативная смекалка Фролова.

– Ну да, – кивнул задержанный. – Хорошие еще ковры, а он говорит, старые, молью поеденные. Одним словом, у богатых свои причуды.

– И вы вывозили гири с коврами на машине Малахитовых? – многозначительно перемигнулся со следователем оперативник, делая это намеренно, чтобы видел Кузьма Сергеевич.

– Да, он говорит, твою машину во двор охрана не пустит, поэтому бери джип и вывези все это за ворота, а там уже перегрузишь на свою. – Хлыст уже вполне освоился изобличать Обносова и чувствовал себя уверенно.

– На какую свалку вывез ковры и гири? – задал последний интересующий его вопрос Фролов.

– Я что, похож на Рокфеллера? – удивился Хлыстов. – Ковры я отвез в наш штаб молодежной самообороны, ну а гири – к себе домой.

Фролов, к своей радости, увидел на лице Обносова багровые пятна негодования. Кузьма Сергеевич с трудом сдерживался, чтобы не растерзать Хлыста, который создавал ему огромные проблемы. Его даже прошиб пот.

– Вы подтверждаете данные показания? – обратился к Обносову следователь.

– Я не буду отвечать на этот вопрос без своего адвоката, – процедил Обносов.

– А что же вы пришли без адвоката? – поинтересовался лейтенант.

– Так мой адвокат, Борисенков, сказал, что является его защитником, – Обносов кивнул на Хлыста, – и поэтому не сможет вести мое дело.

– Да, у вас и Хлыстова неразрешимые противоречия, – согласился следователь.

Хлыстова отвели назад в камеру.

– Я – на обыск и выемку за коврами и гирями, – не пытаясь скрыть своего торжествующего вида, встал капитан Фролов.

– Годится, – кивнул следователь, переведя взгляд на Обносова, словно проверяя его реакцию.

– С вами я не прощаюсь, Кузьма Сергеевич, – чтобы окончательно добить неприятного для себя человека, обратился к Обносову капитан полиции. – Думаю, мы теперь часто будем встречаться с вами, пока в деле об убийстве мэра и его жены не будет поставлена жирная точка.

В дверях Фролов обернулся к следователю:

– А Хлыста надо будет, после обысков и допросов указанных им свидетелей, все же отпускать. Слава Богу, что его место на шконке в тюрьме не успеет остыть. – Это было равносильно контрольному выстрелу в голову Кузьмы Сергеевича Обносова.

Выйдя от следователя, Обносов первым делом позвонил полковнику Нефедову, но его телефон не отвечал. «Нет, сначала надо снять стресс и успокоиться», – решил кандидат в мэры города и направился в свой ночной клуб, где у него все было под рукой.

В клубе к нему ринулись его многочисленные помощники по выборам, докладывая текущую обстановку, но он равнодушно устранился и заперся в своем кабинете наедине с бутылкой французского коньяка. Спокойно оценив сложившуюся обстановку, Обносов пришел к выводу, что хорошо спланированная операция провалилась и грозит похоронить его под своими обломками. Чтобы оставаться на плаву, необходимо было срочно предпринять какие-нибудь шаги.

– Ну что же, приступаем к запасному варианту, Кузьма Сергеевич, – чокнулся со своим отражением в бутылке Обносов. – Я никогда не сяду на шконку, господин Фролов, кишка у вас тонка…

Полковник Нефедов нарочно не взял телефон, когда на нем определился номер Обносова. Начальник городского отделения полиции понимал, что после активности капитана Фролова ему сразу перезвонит недовольный кандидат в мэры и будет кричать про заказ его конкурентов по выборам. Несмотря на свое отсутствие на работе, он был полностью в курсе происходящего в городе. Каждый час обстановку в городе ему докладывал дежурный по ГОВД. А обстановка складывалась все хуже и хуже. За сутки в дежурной части раздавалось до сотни вызовов жителей с жалобами на бесчинства молодежи, которая, чувствуя свою безнаказанность, устроила террор взрослому населению. Опьяненные пивом и чувством стаи, молодые ребята и девушки, словно распоясавшиеся футбольные болельщики, совершали рейды по городу, напоминающие погромы черносотенцев. Только теперь вместо евреев жертвами молодежи становились взрослые, которые имели неосторожность сделать им замечание или даже косо посмотреть в их сторону.

Группы бесчинствующей молодежи только на первый взгляд казались стихийно организованными. На