накладываются друг на друга.

— А официальная запись?

— А из официальной записи следует, что «Сессна-Игл» RN-24777 частный самолёт, летевший рейсом Киев — Тушино-3, благополучно приземлился, вырулил со взлётно-посадочной полосы и стал на указанной ему стоянке. Ну и рожи у вас.

— На себя посмотрите. Нам не видно… И дальше?

— А дальше к «Сессне», точнее к стоянке, подъехал лимузин помощника сенатора, господина Прилиплого, сопровождаемый микроавтобусом охраны. За Бреднем и его кейсом. А там нет никакого самолёта. Ну скандал, мат в эфире, «за что мы деньги платим». Поиски, куда же пилоты вырулились на самом деле… и — параллельно одному скандалу начинается другой — в диспетчерскую поступает устный запрос от дежурного инспектора: «Где там этот ваш киевский частный, сколько мне ещё ждать, когда он сядет, смена кончается?» — «Да ведь сел же, сел и вырулил!» — «Кто сел? Когда? Никто не садился!»

И так далее.

— А диспетчер, который «Сессну» вёл, он что, курить непрерывно ходил? Или дул прямо на рабочем месте, но не табак он там дул?

— На проводке RN-24777 были проблемы локации, а также потери аудиовизуального контакта. Поскольку и то, и другое восстанавливалось быстро, диспетчер не объявлял тревоги, да и не особенно волновался. Такое случается часто, всё-таки Киев от Москвы напрямую экранирует Зона, а спутниковая ретрансляция иногда залипает. Вдобавок командир воздушного судна — его фамилия Дурникин — планируя рейс, выбрал северный облётный коридор, попав под российский спутник. Так что помехи ожидались.

— И в Тушине самолёта не нашли?

— Нет. Дубля, если вы о нём, не было. Полчаса к Москве летел и садился в Тушине морок. Морок с радиопередатчиком на борту. Реальная «Сессна» упала — или села — в Зоне. Не уточните, кстати? Упала или села?

— Трудно сказать, господин инспектор… Может быть, ни то ни другое…

— «Ни то ни другое» — поясните, пожалуйста. Комбат, вы видели в Зоне «Сессну-Орёл», бортовой номер RN-24777?

— Летит там один такой, с оранжевым хвостом и акулой на фюзеляже. Летит эдак — низэнько… Я имею в виду — летел. Когда я его видел. Три недели назад. Удивительное зрелище. Но, в принципе, привычное. Да и не до того мне было, чтобы номера бортовые запоминать наизусть, поверьте.

— Где вы его видели точно?

— Давайте по порядку, господин инспектор. Мы отвлеклись от сути дела.

— Отвечайте на вопрос!

— Ну-у, так не торгуются.

— Знаете, что лично я думаю?

— Что же вы думаете, Тополь?

— Вас, скурмачей и прочих ментов, конечно, должны были ещё прошлой весной удивлять и возбуждать аномальные события, происходящие далеко от Зоны, но явно с ней связанные. Но теперь-то, после Восстания, пора бы привыкнуть и вам. Я полностью поддерживаю Владимира: мы отвлеклись. Конечно, интересно, как там с самолётом этим дело было, с Владой, настоящий Бермудский треугольник, антология таинственных случаев из антикварного журнала «Молодёжная техника». По всем признакам ваша эта запись — шлейф классического морока, аномалия «причуда». Значит, начиная как минимум с прошлой зимы «причуда» лупит вовне Зоны аж до Москвы. Ну и куда вы смотрели, инспектора-учёные, полмешка луку вам в рот? Я так вам скажу: сейчас, после Восстания, запись ваша для пьяненьких писателей, конечно, очень интересна, но на самом деле, по-взрослому, цена ей — дерьмо. Просроченный товар.

— Согласен.

— Значит, считай, мы обо всём уже поговорили. Какой смысл? Теперь вы либо выполняете обещание, либо расписываетесь, что вы нас заранее решили кинуть. Ну и будем думать отсюда тогда.

— Не согласен. Погодите, Тополь. Есть ведь и иные соображения.

— Какие же?

— Скажу так: оперативные. Господа, не надо корчить такие многозначительно-бессмысленные лица. Однако к определённому рубежу нашего интервью мы действительно приблизились вплотную. Сейчас я попытаюсь суммировать некое целое, некую предысторию к Восстанию. Согласны?

— Я не согласен.

— А почему?

— Из принципа, для поддержания собственного имиджа… Господин скурмач, вы намерены выполнять условия договора, скажите прямо? Хорош уже «семьдесят седьмую» языком затыкать. Прямо ответьте.

— Да, намерен. Я намерен честно и полностью выполнить условия нашего с вами договора.

— Ну тогда я согласен. Суммируйте, чего вы там хотели.

— Итак. Из ваших показаний, результат экстраполяции которых весьма плотно ложится на наблюдаемую реальность, и, значит, показаний, заслуживающих самого серьёзного к себе отношения, следует, что мы имеем дело с некоей совершенно новой силой, новой аномалией…

— Блин…

— …Владом и его сестрой. Существование этой силы до самых недавних пор оставалось для нас неизвестным. Пока эта сила… Как, по-вашему, расшифровать это «пока», уважаемый Комбат? Ну же, Комбат! «Пока Зона не достигла определённого уровня готовности к принятию новой силы»?

— Пока новая сила не дозрела.

— Так. Пу-пу-пу. Тополь, январская Вспышка — дело рук Влада?

— Да, господин главный инспектор по делам Зоны.

— Это ваше умозаключение или вы спрашивали его?

— Моё умозаключение, господин главный скурмач по делам Зоны. И я его вдобавок спрашивал. Отвечай, говорю, гад, как на духу!

— Тополь.

— Как я его, трах-тарарах, мог не спросить?! Вспышка нам с ва… с ведомым жизни спасла сначала, а потом нас же чуть не угробила! Конечно, я его спросил, поинтересовался. И интерес был и, кстати, повод ого-го какой: когда Фуха откуда ни возьмись выскочил и с Бреднем сцепился.

— Фуха?!

— Ну да. Хе-хе.

— П-п-п… А кто это такой — Фуха?

— Не знаете? Пёсик Хозяев. Казачок засланный. Хе-хе.

— Тополь.

— Дров в Зоне, господин инспектор, наломано — писатель не опишет. Загадили Матушку по самое не могу. Внесли, так сказать, правду жизни в фантастику. Вот вам и «пу-пу-пу» с Эверестами… Труп ведь он и в Зоне труп — покуда не восстал. А если уж восстал — не всегда Матушка им управляет. Поэтому мы и разделяем зомби и «триллеров». Вроде одно и то же, а на самом деле — абсолютно разные вещи. Только что воняют одинаково.

— Прерву вас, Тополь. Не надо рассказывать про Восстание сейчас. Было оно и прошло. Так себя ведём покуда.

— Не понял.

— Запись, дубина. Оперативные соображения.

— …! А до того, считается, можно было всё рассказывать?

— Мы рассказали ровно столько, чтобы нас завтра отпустили. Тополь, выключи ты Тополя наконец. Ты побыл сумасшедшим, хватит.

— Константин, если вы прислушаетесь к совету родственника, слов нет, как поможете себе и ему. И мне. Ведь именно я гарантирую вам… завтрашний выход.

— Инспектор, мы с Костей знаем многое, но вы знаете не меньше, судя по всему. Я вас как открыватель Карьера спрошу. Чёрт бы его побрал. Заруба ведь не только за Карьер намечается?