оградой. По обе стороны тянулись ряды цветущих тюльпанов, у стены маленькой оранжереи стояла оплетенная розами решетка. Линдквист с нескрываемым удовольствием любовался открывшимся перед ними пейзажем: розовые кусты, вьющиеся гирлянды глицинии, раскидистая ива — словом, бескрайняя зелень и цветы.
У подножия дерева, не сводя глаз с гуляющего в траве белого селезня, сидела Пегги, в застегнутом на все пуговицы коротеньком голубом пальто, костюме и сандалиях. Мягкие темные волосы миниатюрной женщины были украшены розами, в больших ласковых глазах застыла тихая грусть.
Линдквист остановился, пораженный красотой миссис Най.
— Милая, — обратился к жене Роберт, — смотри, кто пришел! Том Линдквист. Помнишь его?
Пегги тут же подняла голову и ахнула:
— Томми Линдквист! Рада вас видеть! Как поживаете?
— Спасибо, хорошо. — От удовольствия Линдквист несколько смешался. — А как вы, Пегги? Вижу, приятелем обзавелись.
— Приятелем?
— Его ведь зовут Сэр Фрэнсис?
— Ах, Сэр Фрэнсис! — Рассмеявшись, Пегги нагнулась и пригладила любимцу перья. Селезень продолжал невозмутимо выискивать в траве паучков. — Это точно, он мой добрый приятель. Может, сядете? Вы надолго?
— Нет, ненадолго, — ответил муж. — У Тома дела в Нью-Йорке, он заехал к нам по дороге.
— Совершенно верно, — подтвердил Линдквист. — Кстати, сад, Пегги, просто великолепный. Помню, вы всегда о таком мечтали — с птицами, цветниками…
— Да, сад красивый, — ответила Пегги, — мы проводим здесь все время.
— Кто — мы?
— Я и Сэр Фрэнсис.
— Они почти не расстаются, — усмехнулся Роберт. — Сигарету? — Он протянул Линдквисту пачку. — Не хочешь? — Най закурил. — Лично я не нахожу в утках ничего особенного… Впрочем, цветами я тоже никогда не увлекался.
— Роберт постоянно в доме, пишет статьи, — улыбнулась Пегги. — Томми, да садитесь же! — Она взяла селезня на руки. — Вот сюда, рядом…
— Нет-нет, — снова отказался Линдквист, — мне и так удобно.
Сад был тих, прохладен; за деревьями покачивались фиолетовые и белые ирисы. На какое-то время воцарилось молчание. Том Линдквист обвел задумчивым взглядом клумбы, лужайку, Пегги с безмолвным селезнем и вздохнул.
— Что? — улыбнулась миссис Най.
— Знаете, вспомнилось одно стихотворение. — Он рассеянно потер лоб. — Кажется, Йейтса.
— Да, в саду такая атмосфера… Располагает к поэзии, — согласилась Пегги.
Линдквист сосредоточился.
— Ага! — воскликнул он, рассмеявшись. — Ну конечно! Это из-за вас с Сэром Фрэнсисом! Глядя на женщину с селезнем на коленях, невольно вспоминаешь «Леду и лебедя».
Пегги нахмурилась.
— Разве я…
— Лебедь — это перевоплотившийся Зевс, — принялся объяснять Том. — Бог превратился в лебедя, чтобы подобраться к купающейся Леде, — ну и в облике птицы… начал… кхм… за ней ухаживать. А потом… э-э… родилась Елена Прекрасная, дочь Зевса и Леды. Как там… «Внезапный гром: сверкающие крылья сбивают деву с ног…»[6]
Пегги испепеляюще, снизу вверх, смотрела на умолкшего Линдквиста, лицо ее горело. Дрожа от гнева, она внезапно столкнула селезня и вскочила.
— Да как вы смеете! — выпалила миссис Най.
— Что с тобой? — удивился Роберт. — Что стряслось?
Пегги резко развернулась и быстро зашагала прочь. Муж бросился следом, схватил ее за руку.
— Объясни, в чем дело? Что не так? Это же просто стихотворение!
— Пусти! — рванулась она.
Роберт еще никогда не видел жену в такой ярости. Лицо ее застыло, глаза превратились в льдинки.
— Ну, Пег…
Подняв голову, она сказала:
— Роберт, я жду ребенка.
— Что?!
Пегги кивнула.
— Хотела рассказать тебе вечером. И он знает. — Она презрительно скривила губы. — Знает! Потому и сказал это. Роберт, пусть он уйдет! Пусть уйдет! Пожалуйста…
Най машинально кивнул.
— Ну конечно, Пег… Конечно. А… это правда? Ты уверена? Ты на самом деле ждешь ребенка? — Роберт крепко обнял жену. — Так ведь это замечательно! Милая… как чудесно! Лучшей новости мне и слышать не доводилось! О господи… Надо же! Великолепная новость!
Приобняв жену, Най повел ее обратно к скамье, но по дороге внезапно споткнулся обо что-то мягкое — нежданное «препятствие» подпрыгнуло и грозно зашипело. Сэр Фрэнсис. Гневно щелкая клювом, селезень взмахнул крыльями и заковылял прочь.
— Том! — крикнул Роберт. — Слушай, хочу тебе кое-что сказать! Пег, можно? Не возражаешь?
Сэр Фрэнсис яростно шипел им вслед, но все были так взбудоражены, что не обратили на селезня ни малейшего внимания.
Новорожденного мальчика назвали Стивеном.
Погруженный в раздумья, Роберт Най медленно ехал из больницы домой, снова и снова прокручивая в голове давний послеполуденный разговор в саду с Томом Линдквистом. Линдквист тогда процитировал стихотворение Йейтса, а Пегги вдруг рассердилась — да просто из себя вышла! С тех пор между Робертом и Сэром Фрэнсисом установилась холодная вражда. Най уже не мог воспринимать селезня по-прежнему.
Припарковав машину перед домом, Роберт неторопливо поднялся по каменным Ступеням. Собственно, с Сэром Фрэнсисом он никогда и не ладил, с того самого момента, как они привезли селезня из деревни. Все это затеяла Пег — она заметила вывеску у фермерского домика…
Най немного задержался на крыльце. Нет, до чего ж она все-таки разозлилась на беднягу Тома! Конечно, Линдквисту не стоило цитировать ту строку — слишком бестактно, — но все же… Нахмурившись, Роберт вновь задумался. Ну что за чушь! Они с Пег женаты уже три года. В любви и верности жены он ни секунды не сомневался. Да, общих интересов у них было не много. Пег обожала проводить время в саду — там она читала, размышляла, кормила птиц…
Или играла с Сэром Фрэнсисом.
Роберт обогнул дом и направился в сад. Разумеется, жена его любит! Любит и хранит верность. Подозревать Пегги… Смешно! Да ей такая мысль даже в голову не придет!
А только подумать, что Сэр Фрэнсис…
Най замер. В глубине сада Сэр Фрэнсис сосредоточенно тянул из земли червячка. Разделавшись с добычей, селезень поковылял в траву выискивать новую пищу.
Вдруг птица настороженно остановилась.
Роберт решительно пересек лужайку. После возвращения из больницы Пег с головой уйдет в заботы о малыше Стивене, и ей будет не до Сэра Фрэнсиса. Ребенок, одно, другое…
Да, лучшего момента не придумать!
— Иди-ка сюда… — Роберт ловко схватил селезня. — Не ловить тебе тут больше жуков-пауков!
Сэр Фрэнсис яростно боролся, клевался, пронзительно кричал… Най отнес селезня в дом, посадил в извлеченный из шкафа чемоданчик и, защелкнув замок, с облегчением вытер лицо. И куда теперь? На ферму? До нее всего полчаса езды. Но вот найдет ли он тот домик? Что ж, попытка не пытка.
