обществом. Я никогда не думал, что смогу чувствовать себя довольным и счастливым с одной женщиной. Но теперь это было так. Мне нравилось покупать с ней одежду и все, что ей хотелось иметь.

Мы вместе ходили в театры, клубы, рестораны, на скачки. Чем больше я ее узнавал, тем больше испытывал к ней искреннего восхищения и уважения. У нее был своеобразный склад ума. Она ничему не удивлялась. Она везде чувствовала себя как дома. Она знала все на свете. Ко мне она относилась с нежностью и страстью. На других она смотрела немного свысока, и это было отличительной чертой ее характера. Мне нравилось, как она одевалась. В любом костюме она выглядела безупречно.

Меня мало волновала ее прошлая жизнь. Она тоже никогда особенно не интересовалась моей. Я настоял на том, чтобы она перестала носить свои нелепые резиновые подкладки. Она объяснила, что надевала их только ради работы.

В течение нескольких месяцев после поездки в Чикаго не происходило ничего важного. Потом мы получили известие, что Сальви и его партнер Вилли создают проблемы для профсоюза. Мы отправились в их штаб-квартиру в «Райский сад». Они вели себя вызывающе. Они не хотели ничего слушать.

Это произошло через несколько дней. Сальви полез на рожон. Он отправил в больницу Джимми, профсоюзного представителя, поранив его ножом для колки льда. Нам «предложили» избавиться от Сальви и его партнера.

Я должен был увезти Еву из города по двум причинам: во-первых, я не хотел, чтобы она оказалась как-нибудь замешана в мои дела в том случае, если бы операция с Сальви прошла не совсем гладко; во- вторых, ее присутствие действовало на меня слишком расслабляюще. Как-то раз она рассказала мне о своем доме и родителях, живших в Северной Каролине. Я дал ей две тысячи долларов и отправил ее навестить родных.

В тот же день мы отправились в «Райский сад», чтобы оценить обстановку. Заведение оказалось закрыто. На улице было слишком много прохожих, поэтому мы не стали взламывать дверь. Мы зашли в закусочную на углу и взяли себе сандвичи с картофельным салатом.

За едой я предложил:

— Косой мог бы съездить за Джейком и привезти его сюда вместе с отмычками.

— Верно, он поможет нам открыть эту чертову дверь. Мы подождем тебя здесь, Косой, — сказал Макси.

Косой недовольно проворчал, проглотил свой сандвич и вышел.

Через полчаса он вернулся вместе с Джейком Пронырой. На лице Проныры сияла широкая улыбка.

Мы вернулись вместе с Джейком к запертой двери.

Он вынул связку отмычек и приступил к работе.

— Эта чертова дверь закрыта изнутри, — прошептал Джейк. — В заведении кто-то есть.

Он вытащил перочинный нож и раскрыл тонкое длинное лезвие. Джейк стал ковыряться и ворочать ножом в замочной скважине. Мы услышали, как ключ упал на пол. После недолгих манипуляций с отмычками дверь открылась.

Когда мы вошли внутрь. Макс прошептал:

— Запри за нами, Джейк.

Внутри стояла кромешная тьма. Мы не видели ни зги. Я пошарил по стене в поисках кнопки или выключателя. Я нащупал на стене кнопку и шепнул об этом Макси.

Он сказал:

— Ладно, доставайте пушки.

Я нажал кнопку.

Вспыхнул свет. Мы стояли впятером в ярко освещенной комнате. Пять стволов смотрели в пол. В комнате царил хаос. На полу был распростерт Теодор по кличке Фэйри. Вокруг него разлилась лужа крови. Справа от него лежал Вилли Обезьяна. Его лицо было сильно избито. В кресле сидел Большой Майк с бейсбольной битой в руке. Я посмотрел на него внимательнее. Казалось, что он в стельку пьян. Я потряс его за плечо.

Он посмотрел на меня затуманенными глазами.

— Что случилось, Майк?

Макси потряс его снова.

Он ничего не отвечал. Он находился в шоке.

Макси отвесил ему хлесткую пощечину. Это привело его в чувство. Он выронил биту. Он начат плакать; крупные слезы потекли по его щекам. Плач перешел в рыдание.

— Как я мог? Как я мог ввязаться в этот ужас?

Слезы жалости к себе текли по его лицу. Он встал. Он посмотрел на нас.

— Я всегда был честным, законопослушным бизнесменом, пока не появился этот сухой закон. — Он снова залился слезами. — Я каждое воскресенье ходил в церковь. — Майк заломил руки. Рыдания заглушали его слова. — А теперь я связался с убийцами и гангстерами.

Слезы текли из него неудержимым потоком. Его широкие плечи сотрясались от горя.

— Хватит этого дерьма, — осадил его Макси. — Расскажи нам, что тут произошло.

Майк не отвечал.

Я сказал:

— Слушай, Майк, возьми себя в руки. Кто сделал это с Фэйри? Сальви?

Майк снова сел и начал бормотать:

— Да, вчера, когда мы уже… уже закрывались. Фэйри и я подсчитывали суточную выручку. Тут заявились Сальви и Вилли и потребовали пять тысяч долларов. Фэйри вышел из себя. Он расцарапал лицо Сальви и сказал, чтобы тот убирался к черту. Сальви сразу взбесился, может быть, он что-нибудь вколол себе перед этим, я не знаю. Он вытащил нож и начал убивать им бедного Теодора. Это было ужасно.

Майк закрыл лицо руками, словно хотел заслониться от этого зрелища.

— Ладно, а что случилось с нашим другом Вилли?

Макс потряс Майка за плечо.

— Я не знаю, — ответил он слабым голосом. — Кажется, я схватил биту и начал ею размахивать. Он мертв?

Майк со страхом посмотрел на нас.

Я наклонился и осмотрел Вилли:

— Ты его здорово избил, но мне кажется, что он оклемается.

— Слава богу, — пробормотал Майк. — Я сидел здесь, не зная, что мне делать. — Он посмотрел на нас с надеждой. — Что мне делать? Я хочу бросить этот бизнес. Я больше не хочу им заниматься. Я сыт этим по горло.

Макс и я взглянули друг на друга. Я кивнул и прошептал:

— Ладно, возьмем заведение у этого шмака.

Макс встал прямо перед Большим Майком:

— Вот что я хочу тебе предложить, Майк. Обычно мы никогда не платим отступные. Наверное, тебе это хорошо известно.

— Да, Макси, — кивнул Майк. Он смотрел на нас встревоженно.

— Мы избавимся от тела Фэйри. Не волнуйся, мы устроим ему хорошие похороны. Потом мы позаботимся о Вилли. — Макси толкнул его ногой. И мы дадим тебе пять штук в качестве выкупа за заведение. Договорились?

Большой Майк печально поднял голову.

— Но, Макси, — сказал он жалобно, — это место стоит пятьдесят штук.

— Пяти будет вполне достаточно, — твердо ответил Макс.

— Хорошо, — безжизненно сказал Майк.

Макси вытащил пачку денег, отсчитал пять тысяч и протянул их Большому Майку. Я набросал договор, оформляющий сделку на покупку недвижимости. Майк его подписал.

— Спасибо, ребята, — сказал он. — Я ухожу на покой до тех пор, пока не отменят сухой закон.

В первый раз на его губах появилась улыбка.

— Не дай бог, если его отменят, — отозвался Косой.