на его горле ходило вверх и вниз, как будто он пытался проглотить комок. Он без конца облизывал сухие губы. Руки, державшие бумагу, мелко тряслись. Наконец листок выпал из его безжизненных пальцев.
Он с трудом прохрипел:
— Стакан воды, прошу вас.
Келли принес ему воды.
— Нас не интересует это дерьмо, — сказал я, показывая на лежавшие на столе листки. — Нас интересует договор, который забастовщики и домовладельцы должны заключить сегодня в мэрии.
— А потом я смогу забрать эти бумаги? — спросил Краунинг.
— Нет, — ответил я, — мы прибережем их на будущее. Сейчас они нам не нужны, вы и так проиграли. Но позже они нам, может быть, понадобятся. На тот случай, если у нас вдруг возникнут размолвки и нам потребуется что-нибудь очень… очень убедительное.
— Теспус меня продал? — спросил Краунинг. — Он здесь? — Верзила кивнул в сторону офиса и встал. — Я хочу с ним поговорить.
Он направился к двери в соседнюю комнату. Малыш Келли преградил ему путь.
— Все в порядке, Келли, — сказал я. — Покажи ему, что там.
Келли распахнул дверь. Краунинг смотрел сквозь дверной проем с открытым ртом.
— Они все мертвы? — прохрипел он.
Я заглянул внутрь. Господи, они все выглядели мертвыми! Я зашел в комнату и посмотрел внимательней. Нет, все в порядке, — они просто спали глубоким сном.
Я подмигнул Максу и сказал:
— Да, они все мертвы.
Он с дрожью смотрел на распростертых на полу людей. Я мог себе представить, как подействовало на него это зрелище.
Он опустился в кресло:
— Можно мне выпить немного виски?
— Не сейчас, — ответил я, — сначала немного поговорим. Вы — крупная фигура в вашей ассоциации? Я хочу сказать — в ассоциации владельцев недвижимости?
— Я один из ее членов, — осторожно ответил Краунинг.
— Ваша ассоциация в дерьме, — сказал Макси. — Позвоните своим приятелям, чтобы они подписали договор.
— Я ничего не могу сделать в одиночку. — Он дрожал и говорил едва слышно. — Могу я позвонить своим партнерам и проконсультироваться с ними?
— Да, — ответил я, — но без фокусов. Мы будем слушать разговор. Если что — вам не поздоровится.
— Я понимаю. Мне не нужны никакие проблемы. Я хочу закончить это дело и уйти.
Я кивнул.
Он взял трубку и назвал номер телефона. Телефонный узел был тот же самый, что и у этого агентства.
Он подозвал человека по имени Мориц. Похоже, Мориц начал упрямиться. Краунинг повернулся ко мне. Я закрыл трубку ладонью.
Краунинг сказал:
— Я не могу его убедить, что мне делать?
— Пусть приезжает сюда. Он ведь недалеко, верно? — спросил Макс.
— Пять минут пешком, — ответил Краунинг. — Мориц хороший парень. — Он говорил заискивающим тоном. — Мориц белый еврей.
Мне захотелось стукнуть этого шмака. Но потом я подумал — какой в этом прок?
Через десять минут появился Мориц с деловым рукопожатием и механической улыбкой на лице. Он был высокого роста, худощавый, с гладкой лысиной. На лацкане его пиджака находился маленький золотой значок с алмазом. Это был масонский знак.
— Мы можем поговорить с Морицем с глазу на глаз? — спросил Краунинг.
— Не возражаю, — ответил я.
Они отошли пошептаться в угол. Во время разговора Краунинг кивал на меня. Я услышал, как он произнес слово «еврей». Мориц внимательно посмотрел на меня и Макса. Он понимающе кивнул в ответ.
Было ясно, о чем они шептались. Мориц был «белый еврей», партнер Краунинга, человек, который на все смотрит с точки зрения выгоды. Ради достижения его целей годилось все — еврейство, масонство, любые средства. Таких парней можно встретить где угодно.
«Мы, евреи, должны держаться вместе». «Мы, протестанты, должны держаться вместе». «Нам, католикам, надо держаться вместе». Каждый прибивается к своей компании в соответствии с религиозными воззрениями. Ясно, что, когда они закончат разговор, этот парень Мориц подойдет ко мне и заговорит на идиш.
Так и случилось. Смысл его речи был прост: «Мы, евреи, должны держаться вместе. Мы — угнетаемое меньшинство; нам надо помогать друг другу. Переходите на нашу сторону. Мы вам хорошо заплатим».
Он долго распространялся в том же духе. Все на чистом еврейском языке.
Я ответил ему по-английски:
— Да, я вполне согласен. Мы — угнетаемое меньшинство. Но скажи мне, сукин ты сын, какое это имеет отношение к данной ситуации? Я готов поспорить, что половина тех лифтеров, что стоят сейчас в уличных пикетах, такие же евреи. Но тебе, еврею, нет до этого никакого дела. Так что не вешай мне на уши дерьмо. Ради денег ты готов использовать кого угодно, еврей он или не еврей. Как только ветерок подует в другую сторону, ты сразу запоешь: «Янки дудл, да здравствует Америка». Вы все, крутые бизнесмены, ведете себя как шлюхи. Не важно, какой вы национальности.
— Не говорите со мной в таком тоне. Я вас не боюсь, и мне наплевать на то, что вы гангстеры. — Мориц положил руку на плечо своего партнера. — Мистер Краунинг объяснил мне, кто вы такие, а мистер Сальви кое-что рассказал о вашей крупной криминальной организации.
— И что вы собираетесь делать? — спросил я.
— Похоже, что порядочные граждане сейчас бессильны, но я поговорю об этом со своим сенатором.
— Порядочные граждане, которые водят дружбу с Сальви и мошенничают на пару с пройдохой Краунингом?
Он хотел мне что-то ответить.
Зазвонил телефон. Я взял трубку. Это был Фитц из мэрии.
— Все идет замечательно. Председатель собрания переметнулся на другую сторону; теперь он наш. Он дубасит по голове работодателей. Он говорит, что мэру уже надоел весь этот бедлам. Работодатели поняли, что у них связаны руки. — Фитц рассмеялся. — Я думаю, они ждут только слова от этого дерьмового ублюдка, Краунинга, чтобы подписать договор.
— Краунинг здесь, — сказал я.
— Он у вас? — взволнованно воскликнул Фитц.
— Да, он здесь. Ты не можешь подозвать к телефону представителя от группы работодателей?
— Конечно, могу, он тут, наверху.
— Тогда сходи за ним, Фитц. Мой друг Краунинг с ним поговорит.
— Ладно, не вешайте трубку.
Я стал ждать, держа в руке трубку.
Вмешался Мориц:
— Мистер Краунинг не будет говорить ни с кем по этому телефону.
Я кивнул Патси. Он ударил Морица левой в живот. Тот согнулся пополам. Патси выпрямил его ударом правой в челюсть. Мориц отлетел назад и распластался по перегородке.
В трубке послышался голос:
— Мистер Краунинг у телефона?
Я кивнул верзиле.
