На протяжении целого века все историки искусства неправильно толковали это письмо, ища портреты только Дамилавиля и Гримма и находя один в Лувре, а второй – в частной коллекции (прежде она называлась Давид-Вейль). Модели и этих двух бюстов, и двух других, которые мы датируем 1765-1766, были близкими друзьями Дидро. Мы сочли, что есть все основания считать, что среди них находился и бюст Д.А.Голицына, о сходстве которого с оригиналом упоминает Дидро. До той поры был найден только один портрет Голицына – силуэт с острым характерным профилем, схожий с одним из бюстов. Прекрасный рисунок Фальконе-сына «Князь Голицын в Гааге», недавно найденный в коллекции Фальконе- Колло, подтвердил нашу гипотезу. Профиль Голицына отличается характерными чертами, свойственными и профилю Гримма, что и объясняет ошибку в идентификации. Напомним еще и то, что ни Дидро, ни Голицын, ни сам Гримм не упоминали о бюсте Гримма работы Колло. Сравнивая найденный рисунок и бюст, мы находим тот же нос, то же ухо, ту же прическу, то же сдержанно-лукавое выражение лица, что позволяет нам теперь считать бывший бюст Гримма изображением князя Голицына. Фальконе-сын не знал лично князя и встречаться с ним мог только благодаря Колло, когда они вместе путешествовали из Петербурга в Париж, а потом несколько месяцев спустя обратно, и когда останавливались в Гааге (точно так же, как Дидро и Фальконе). В Париж они ехали в 1775 году, а возвращались в конце 1776, Голицыну было в это время 37-38 лет, тогда как бюс т представляет нам его в возрасте 28-ми (1766).
Молодая художница, уже признанная лучшими скульпторами своего времени, попавшая в круг энциклопедистов благодаря своему таланту, уму и обаянию, была очень привязана к своему учителю. Почетная миссия, выпавшая ему на долю, означала в ее глазах одно – разлуку Дидро уговаривает ее отправиться в Россию вместе с Фальконе, что кажется ей рискованной авантюрой. «Отъезд из Парижа казался вам трагедией, – напоминает ей Дидро два года спустя, когда она стала пользоваться в Петербурге успехом. – Ах, м-ль Колло, – пишет он ей, – как вы плакали на перроне! Я был не в силах остановить поток ваших слез. А теперь вас любят, почитают, превозносят, стало быть, доводы, которые я вам приводил и которые казались вам столь неубедительными, оправдались» 5* . Через несколько недель после отъезда друзей Дидро рекомендует молодую художницу русским властям, до биваясь для нее официального статуса. Философ представляет ее генералу Бецкому, министру по художественным делам при императрице: «Молодая девушка, отважно решившаяся сопровождать Фальконе, – одна из его учениц, да, да, одна из многих. Хрупкое дитя без колебаний посвятило свои нежные ручки стекам и грубой глине. У нее оригинальный характер, но вы в первую очередь оцените ее безупречный вкус, чувствительность, необычайный талант и чистоту. Она представит вам, ваша милость, свои творения, чтобы вы оценили ее мастерство и успехи» 6* . Князь Д.А.Голицын писал примерно в то же самое время графу Панину, министру иностранных дел: «Г-н Фальконе привез с собой ученицу, молоденькую девушку. Она воистину чудо таланта и чистоты. Я видел в Париже множество сделанных ею портретов и полагаю, что она будет полезна и в нашей стране. Думается, она достойна покровительства Ее императорского величества и вознаграждения в размере 1500 ливров. Если вы лично окажете ей эту милость, г-н Фальконе будет особенно тронут подобным знаком внимания. О ее таланте ваше высочество сможет судить по привезенным работам, среди которых бюст Дидро и мой…» 7* . В «Литературной переписке» Гримма, которую получала и Екатерина II, читаем: «Эта девушка – редчайший, а, может быть, и уникальный феномен. Она создала множество мужских и женских скульптурных портретов, необычайно похожих, живых и характерных. Бюст нашего знаменитого актера Превиля в роли Сганареля из «Мнимого больного» просто удивителен! Я храню у себя подаренный мне бюст Дидро. Бюст князя Голицына, Полномочного русского министра, столь же выразителен» 8* .
Как мы видим, галерея бюстов в 1766 году уже очень значительна: знаменитый портрет Дидро (в двух несколько отличающихся вариантах); портрет Д.Голицына; актера Превиля; предполагаемый бюст Даламбера – умного старика с пронзительным взглядом; бюст из Лувра, ранее считавшийся портретом Дамилавиля, для которого, однако, моделью послужил, скорее всего, кто-то из круга энциклопедистов и их друзей; портрет молодой девушки, вполне возможно, автопортрет м-ль Колло. Могут быть еще и другие находки, датируемые 1765-1766 годами.
Колло могла бы стать даже самым юным из членов Королевской Академии живописи и скульптуры, единственной женщиной среди академиков. Таково мнение Гримма: «Я не сомневаюсь, что если бы работы м-ль Колло были представлены в Академию, она была бы единодушно принята в ее члены. Ее учитель мог бы позаботиться об этой чести для нее до своего отъезда в Петербург» 9* . Таково же мнение и Дидро: «В Россию она могла бы увезти титул академика. Первые художники Франции, на глазах которых она работала, предлагали ей взять подмышку свои творения и привезти их на ближайшее заседание Академии, – их встретили бы аплодисментами. Ее учитель Фальконе помешал этому…» 10* . Фальконе, профессор Академии, безусловно, опасался, что его обвинят в фаворитизме, а может быть, и в испорченности нравов (это была его вторая любовная связь с натурщицей).
Приехавшей в Петербург художнице императрица заказывает не свой скульптурный портрет, а портрет своей фрейлины Анастасии Соколовой, незаконной дочери Бецкого. Портрет Соколовой Екатерине понравился, и она заказывает свой. Художница великолепно передает пышность царского наряда и обыденно простое выражение лица свой модели. Вскоре Колло делает второй бюст императрицы в более простой одежде и кокошнике. 1 июля Екатерина заказывает копию этого бюста в мраморе, намереваясь подарить ее Вольтеру. В октябре 1769 Фальконе сообщает: «Бюст в мраморе закончен, мы ждем распоряжений Вашего Величества» 11* . Но, похоже, он так и не был отправлен. Именно в это время вице-канцлер А.М. Голицын, собираясь заказывать свой портрет, обращается к Колло, прося у нее бюст императрицы с тем, чтобы поместить его па втором плане картины. Колло отвечает, что отошлет ему только что законченную гипсовую копию с бюста, предназначенного Вольтеру, копия еще не обработана, она только из формы, но для художника сгодится. В благодарственном письме от 3/14 октября вице-канцлер выражает желание купить этот бюст, как только будет завершена отделка 12* . Эта небольшая работа неоднократно копировалась, зато первый парадный бюст не только никогда не повторялся, но и остался практически неизвестен (Рео не упоминает его), в 1931 году он попал в Эрмитаж и до наших дней его не воспроизводили.
Наряду с бюстами Колло вырезает из мрамора медальоны с изображением императрицы в профиль, в кокошнике или в лавровом венке, они также пользуются большим спросом и многократно копируются. Колло была первым и на протяжении еще десятилетия единственным скульптором-портретистом Екатерины II, только около 1780 года императрица заказывает свой портрет другому скульптору – Шубину.
25 сентября 1766 года, спустя два месяца после приезда, Колло была приглашена со своими работами в российскую Академию художеств, скорее всего с портретами Дидро и князя Голицына, привезенными из Парижа. Протокол от 20 января сообщает, что Колло на специальном
