поступающие в розничную продажу. Каждый небольшой участок ограничен дорожками, а указатели на этих дорожках сообщают о том, что здесь растет и кому будет продано.

— Эй, Хадли, — кричит Сэм, подходя к одному из деревьев, — слезай, познакомься с родственницами Джоли!

С лестницы, которую не видно из-за ствола дерева, спускается мужчина. Высокий и улыбчивый. Я бы сказала, что на вид он одного возраста с Сэмом. Он пожимает мне руку.

— Хадли Слегг. Рад познакомиться, мадам.

Мадам! Как любезно. Он явно не близкий родственник Сэма.

Хадли идет с нами в нижнюю часть сада, где, как я понимаю, мы встретим Джоли. Скорей бы уже — мы так давно не виделись, что я не знаю, чего ожидать. Он отпустил волосы? Заговорит ли он первым или молча бросится меня обнимать? Насколько он изменился?

— Я слышал, вы немного попутешествовали, — подает голос Сэм.

Я вздрагиваю — совершенно забыла, что он здесь.

— Да, — отвечаю я. — Через всю страну. Конечно, я бывала и в Европе, и в Южной Америке, когда ездила в экспедиции с мужем. — Я немного запинаюсь на слове «муж» и ловлю на себе взгляд Сэма. — На самом деле в мире много интересных мест. А что? Вы любите путешествовать?

— Постоянно, по крайней мере, мысленно. — На мгновение повисает таинственная пауза, которая заставляет меня задуматься, а не стоит ли за этими словами нечто большее. — Я никогда не покидал пределы Новой Англии, но прочел бессчетное количество книг о путешествиях и открытиях.

— А почему вы никуда не ездите?

— Когда управляешь садом, свободного времени не остается. — У него приятная улыбка, но улыбается он редко. — Как только я покидаю свои владения, начинаю думать о том, что может пойти не так. Сейчас, когда здесь работает ваш брат, стало полегче. Я разделил обязанности между ним и Хадли. Но садоводство — непредсказуемое дело. Невозможно запланировать, когда яблоня начнет плодоносить.

— Понятно, — говорю я, хотя на самом деле ничего не понимаю. Несколько метров мы проходим в молчании. — А куда бы вы хотели поехать?

— В Тибет, — не колеблясь, отвечает Сэм. Я удивлена. Большинство отвечают: во Францию или Англию. — Мне хотелось бы привезти с собой несколько азиатских сортов яблонь и развести их в нашем климате. Если нужно, в теплице.

Я ловлю себя на том, что неотрывно смотрю на говорящего. Он молод, моложе Джоли, но в уголках рта уже залегли морщинки. У него густые темные волосы и волевой квадратный подбородок. И, по всей видимости, круглогодичный загар. По его глазам ничего невозможно понять. Они какие-то неоновые, голубые, но не такие, как у Оливера. Глаза Сэма прожигают.

Сэм смотрит на меня, и я смущенно отворачиваюсь.

— Джоли говорит, вы убежали из дому, — продолжает он беседу.

— Джоли вам рассказал?

— Вроде вы поссорились с мужем.

«Сэм блефует», — думаю я. Джоли никогда бы не стал рассказывать подобные вещи посторонним людям.

— По-моему, вас это совершенно не касается.

— Некоторым образом касается. Поступайте как знаете, но мне здесь неприятности не нужны.

— Не волнуйтесь. Если Оливер приедет, никакой разборки в Бронксе не будет. Никакой крови. Обещаю.

— Плохо, — печально вздыхает Сэм. — Кровь — хорошее удобрение. — Он смеется, но замечает, что я не нахожу шутку смешной, и смущенно откашливается. — И где вы работаете?

Я рассказываю, что я специалист по патологии речи, и смотрю на него.

— Это означает, что я езжу по школам Сан-Диего и осматриваю детей с проблемами речи, вызванными заболеванием губ, волчьей пастью — чем угодно.

— Хотите верьте, хотите нет, — саркастически отвечает Сэм, — но я закончил школу.

Он ускоряет шаг.

— Я не хотела вас обидеть, — извиняюсь я. — Многие не знают, что такое патология речи. Я просто привыкла объяснять, что это означает.

— Послушайте, я знаю, откуда вы родом. Знаю, что вы думаете о таких, как я. И сказать по правде, мне совершенно на это наплевать.

— Но вам же обо мне абсолютно ничего не известно!

— Как и вам обо мне, — возражает Сэм. — Давайте оставим эту тему. Вы приехали сюда повидаться с братом — отлично. Хотите немного погостить — хорошо. Договоримся так: я занимаюсь своим делом, а вы своим.

— Отлично!

— Отлично.

Я скрещиваю руки на груди и смотрю на спокойную гладь озера в долине.

— Хотелось бы спросить, почему вы не помогли мне подняться там, в сарае?

— Выбраться из дерьма? — Сэм наклоняется ко мне настолько близко, что я чувствую запах пота, овец и дурманящего сена. — Потому что точно знал, кто вы есть.

— Это вы о чем? — вспыхиваю я, но он уже удаляется размашистой беззаботной походкой. — Что, черт побери, это значит?! — Он только передергивает плечами. — Свинья! — ругаюсь я себе под нос.

Делаю еще два шага и вижу приставленную к одной из яблонь лестницу.

— Это же Джоли! — кричу я. — Джоли! — Подбираю длинный подол сарафана матери Сэма и бегу через поле.

Джоли обматывает ветку зеленой изолентой. У него такие же светлые, вьющиеся на висках волосы. Он гибкий, сильный, грациозный. Он поднимает глаза в обрамлении длинных темных ресниц и поворачивается ко мне.

— Джейн! — восклицает он, как будто совершенно не ожидал увидеть меня здесь. Потом улыбается, соскакивает с лестницы и заключает меня в объятия. — Как дела? — шепчет он мне в шею.

Я пытаюсь не разреветься. Я так долго ждала.

Джоли, чуть отстранившись, нежно оглядывает меня. Продолжая сжимать мою руку, он подходит к Ребекке.

— Похоже, ты пережила это путешествие, — говорит он и целует ее в лоб.

Она наклоняется пониже, как будто получает благословение. Джоли улыбается Сэму и Хадли.

— Кажется, вы уже познакомились.

— К несчастью, — бормочу я.

Сэм сердито смотрит на меня, Джоли переводит взгляд с меня на него, но мы оба молчим.

Джоли хлопает в ладони.

— Отлично, что вы приехали! У нас полно работы.

Сэм в приступе неожиданной щедрости дает Джоли выходной. Мы стоим и смотрим друг другу в глаза, пока не остаемся вдвоем. «Мой братишка, — думаю я. — Что бы я без тебя делала?»

Джоли подводит меня к толстому низкорослому деревцу. Оно почерневшее и голое. И, похоже, не будет плодоносить.

— Я делаю все, что могу, — признается Джоли, — но в этой яблоне не совсем уверен.

Он перешагивает через одну из согнутых веток и жестом велит мне сделать то же самое. Такое впечатление, что мы начинаем говорить одновременно. Мы смеемся.

— С чего будем начинать? — спрашивает Джоли.

— Можем начать с тебя. Хочу поблагодарить тебя за то, что привел меня сюда. — Я улыбаюсь, вспоминая его полные размышлений письма на желтой линованной бумаге. — Без тебя я бы точно не справилась.

— Я рад. Отлично выглядишь. Ты стала еще красивее.

— Настоящая развалина, — говорю я, но Джоли качает головой.

— Я серьезно.

Он улыбается и, держа меня за руку, начинает поглаживать ее пальцами, как будто пытаясь