Кабинки городского, междугороднего и межматерикового радиуса действия.

Серьезных технических различий между ними не было. Но такое деление повелось исстари, для удобства учета мигрирующих масс.

Земля на поверхности дорогая. Кабинки установили под землей, в бывшем метрополитене. Т-узел, конечно, не был настоящим метро, функций он выполнял намного больше, но старое название упорно не хотело забываться. А новое — так и не прижилось.

Наконец решившись, я подошел к продавщице:

— Извините, вы не подскажете, где я могу найти Бориса Александровича?

— Чего? — спросила тетка, выплюнув шелуху от семечек. Одна кожурка прилипла к нижней губе и, словно магнит, притягивала взгляд.

Я сообразил, что Борька мог не назвать свое настоящее имя.

— Я говорю, вы не знаете, где человек, который два дня назад рядом с вами просил милостыню.

Покосившись на значок полного члена общества с правом репродукции на лацкане пиджака, она сказала:

— Гражданин, я тут каждый день лет десять торгую. Нету тут ни Борисов, ни Ирисов, ни прочих Исов. Нету, и никогда не было.

Я растерялся. Не должен получлен категории «дельта» мне перечить.

— Ну как же? Я позавчера сам вас и его здесь видел! Вы с ним еще парой слов перекинулись.

— Уж вы-то должны знать, гражданин, что у нас в государстве нуждающихся нет. — Слово «гражданин» она произнесла по-особому. — Ну-ка посторонись, всю торговлю мне закрываешь!

Все заготовленные мной слова разом застряли в горле. Действительно, нуждающихся нет. Зато есть требующие опеки, и они не побираются. По официальной версии.

На самом деле, наше общество очень гуманно. Оно следит и оберегает каждого человека, даже полугражданина. У нас нет безработицы, никто не умирает с голоду. И все благодаря IQ-тестингу. Каждой специальности соответствует определенный уровень интеллекта и случайный человек просто не получит образования и специальности, работать по которой он не сможет. Или не пожелает.

Мне ничего не осталось, как буркнуть «извините» и развернуться. Я с сожалением посмотрел на людей. В самом деле, не брать же тетку за горло при народе.

Под землю спускаться я не стал. Межконтинентальный Т-узел имени Кандализы Райс не был самым ближним от моего дома, но «прыгать» еще ближе мне не хотелось. Лучше пройдусь. Тем более «проездной» на этот месяц я еще не купил.

Тогда я даже не подозревал, как это изменит мою жизнь. И впоследствии так и не решил, благодарить ли провидение, толкнувшее меня на пешую прогулку, или проклинать его.

Я шел по узкой пешеходной улице. Хотя все улицы сейчас пешеходные, необходимость в машинах отпала давно. Вокруг возвышались многоярусные небоскребы спального квартала.

Я шел и думал, что надо обзвонить бывших одноклассников. Может, кто-нибудь знает, что с Борькой.

Наконец я дошел до высотки, похожей на соседние как клон. Хотя по сути так оно и было. Однояйцовые близнецы из железобетонной утробы.

Большой палец прислонился к теплой, чуть липкой пластинке на двери. Загудели моторы, и плита с щелчком ухнула вниз. Вместе с этим информация о моем приходе ушла в местный орган опеки. Раньше если человек пропадал, то надо было писать заявление и относить его в МОРО через три дня. Теперь все намного удобней. Если человек не приходит домой двое суток подряд, органы опеки узнают об этом сами. И начинают интересоваться, не случилась ли с человеком беда. Наше общество очень заботливо.

Лифт быстро доставил меня на сто тридцатый этаж. Благо лифтовый проездной у меня до конца года. Один раз я не успел его купить и последнюю неделю месяца поднимался пешком. Не хватало денег на разовый билет. Теперь я брал проездной сразу на год, так дешевле.

Войдя в квартиру, первым делом подключился к Сети и проверил почту. Новых писем пришло немного. «Анекдоты после тяжелого трудового дня», запрос на новую партию материала из Репродуктория и реферат от моего ученика.

«Анекдоты» я сразу удалил. Они приходили по подписке, но читать их я давно перестал. А отписаться как-то не доходили руки.

Письмо из Репродуктория пришлось отложить. Это уже их третий запрос, и оставлять его без внимания чревато. Как мне осточертели бюрократы из департамента репродукции. Видите ли, из моего материала получаются отличные заготовки, почти всегда проходящие выбраковку.

Ненавижу!

Сделав три глубоких вдоха, я взялся за реферат. Парнишка был неглуп, но ленив до безобразия. Все крайние сроки сдачи работы давно прошли, но я по доброте душевной дал ему последний шанс.

Реферат назывался «Причины поражения России во Второй мировой войне и послевоенное обустройство мира». Я пролистал работу по диагонали. Ничего нового не нашел. Начиналось все с анализа первобытно-классового общества. Рассматривались его недостатки по отношению к обществу мирового Порядка, которые и послужили первопричиной поражения. Например, слабая подготовка руководящего класса. Его интеллектуальная слабость. Неумение адекватно реагировать на стремительно изменяющуюся реальность. И прочее, и прочее.

Учитель истории внутри меня брезгливо поморщился и поставил «удовлетворительно».

Потом я немного походил по комнате. Вынес мусор. Приготовил ужин. Немного поковырял его вилкой. Отодвинул. Затем снова придвинул. Еще раз вынес мусор, оставшийся после еды. Почистил зубы и ботинки. И наконец взял телефон. Звонить мне не хотелось.

Года два назад я подхватил на свой мобильный вирус, который напрочь стер всю адресную книгу. Я нашел только чудом сохранившийся на клочке бумаги номер своего бывшего старосты. Его я и набрал.

В трубке раздались гудки. Если после четвертого гудка никто не ответит, то положу трубку, решил я. Трубку подняли после третьего.

— Алло, — я попытался придать голосу твердость. На ум пришла мысль, что японцы вместо «алло» говорят «маси-маси». Мысль показалась интересной. Меня немного отпустило. Было бы здорово ляпнуть вместо «алло» «маси-маси», но я на это, конечно, не решился. Не с тем человеком мне сейчас предстояло говорить.

— Да, я вас слушаю, — сказал из трубки сухой голос.

— Это Виктор Владимирович?

— Да, это я. Говорите, — тон у голоса не изменился, но как будто прибавилось сухости. Словно голос хотел сказать, что его владелец очень-очень занятой человек и время для него не деньги, и даже не огромные деньги, а нечто большее. Намного большее.

Я понимал бывшего старосту. В свое время ему не хватило всего каких-то двух десятых балла до категории «зет прима». И теперь вместо того, чтобы быть на вершине мира, заботиться о благе граждан и полуграждан, он вынужден довольствоваться должностью ректора в провинциальном вузе. Он пережил это очень болезненно. А может, и до сих пор не смирился.

— Вас беспокоит бывший одноклассник, Сергей Лыжный. Может, помните? — проговорил я.

— А, это ты, — сказал староста, давая негласное разрешение перейти на «ты». — Зачем звонишь?

— Понимаешь, я на днях мельком видел Борьку. Ты не знаешь, где он живет? Я хотел бы с ним встретиться, — сказал я.

В трубке повисла долгая пауза. Секунд на пять. Огромная прорва времени для человека с уровнем интеллекта категории «зет». Потом последовал ответ, какого я совсем не ждал.

— Не смей надо мной издеваться! Я тебе не сопляк какой-нибудь! Я мог бы стать сенатором, а вместо этого занимаюсь всякой ерундой.

— Ничего не понимаю, — сказал я.

— Ты ничего не знаешь?

— Ну да.

— Ты обознался. Борис погиб, — сказал староста.

— Как, когда?! — вырвалось у меня. Внутри все похолодело, эта новость меня ошеломила.