Еще 18-19 июня люфтваффе было разрешено использовать несколько финских военно-воздушных баз: Утти (Utti), Хельсинки-Мал ми (Helsinki-Malmi), Луонетярви (Luonetjarvi) в Южной и Центральной Финляндии, Рованиеми (Rovaniemi), Кемиярви (Kemtjarvi) и Петсамо (Petsamo) в Лапландии. Так, 18 июня три дальних разведчика Do 215 из 1 .(F)/Aufkl.Gr/Ob.d.L (эскадрилья дальних разведчиков высшего командования люфтваффе) прибыли на Луонетярви для выполнения разведывательного рейда в глубь северо-запада России. Подобный полет с аэродрома Рованиеми совершили и три Do 17Р из 3.(F)/22. Одна из самых первых операций немецких ВВС в рамках «плана Барбаросса» – минирование подходов к портам Кронштадт и Ленинград ранним утром 22 июня – также была выполнена с использованием воздушного пространства Финляндии, Груженные минами Ju 88 из состава KGr 806 взлетели с аэродрома Провехрен (Prowehren) в Восточной Пруссии. На штурманском кресле ведущего бомбардировщика сидел к-н финских ВВС Поли Эрви (Pauii Ervi), только что назначенный на должность офицера связи между своими ВВС и 1-м Воздушным флотом Германии. После сброса мин, в 4 ч 45 минут (здесь и далее время московское), «Юнкерсы» приземлились на аэродроме Утти, где дозаправились и взяли курс на Германию.

Одновременно немцы нанесли бомбовые удары по 66 советским аэродромам на всем пространстве от Балтийского до Черного морей. Во многих местах краснозвездные самолеты были выстроены в ряд, как будто для парада в мирное время. Как известно, потери ВВС РККА были огромны – за первые 2 дня войны на земле и в воздухе немцы уничтожили 3992 советских самолета, из них значительную часть – в первые же часы. Очевидно, не представляя себе реального положения, народный комиссар обороны СССР маршал Тимошенко в 7 ч 15 минут утра 22 июня послал в западные военные округа приказ №2, предписывавший разрушить вражеские аэродромы и базы наземных сил на глубину до 150 км от границы. Однако советские ВВС находились в состоянии глубокого шока и фактически не были способны выполнить та кую задач у, Сражались с немцами в основном истребительные части, бомбардировочные полки оставались на земле. Лишь 1-й ДБАК, базировавшийся настолько далеко от границы, что оказался недосягаемым для немцев, отправил несколько бомбардировщиков для атаки Кенигсберга.

На северном фланге развернувшегося сражения после внезапной немецкой атаки в более или менее боеспособном состоянии пребывали только ВВС Ленинградского военного округа (ЛВО) и авиация флотов – КБФ и СФ. (На Балтфлоте, например, состояние повышенной готовности было объявлено еще 19 июня в 16 ч 15 минут, а весь советский флот пришел в полную боеготовность 21 июня в 23 ч 37 минут, тогда как в ВВС такое состояние было объявлено лишь в 6 ч 44 мин утра 22 числа.) Сравнительно боеготовые части ВВС остались также в Эстонии, в то же время, буквально все, базировавшиеся в Литве и Латвии (южная часть ПрибВО}, были практически уничтожены.

Возможно, поэтому первые боевые столкновения между финнами и русскими произошли с участием самолетов ВВС КБФ. В 7 ч 05 минут утра финские морские суда уже подверглись атаке советских самолетов у о. Соттунга (Sottunga) Аландского архипелага. Еще через 10 минут бомбы упали на Форт Алскар (Fort Als-kar), расположенный между Турку (Turku) и Аландом (Aland), а в 7 ч 45 мин четыре самолета нанесли удар по финским транспортам неподалеку от Корпо (Когро).

В ночь с 22 на 23 июня разведывательные рейды люфтваффе через финскую территорию повторились. На этот раз один Ju 88 из З./KGr 806 (бортовое обозначение M7+GL) был сбит советской зенитной артиллерией, трое членов его экипажа выпрыгнули с парашютами. Раненых авиаторов захватили в плен и поместили в военный госпиталь в Левашово, где их допросил командующий авиацией ЛВО генерал А. А. Новиков. Хотя война шла уже сутки, на все вопросы немцы отвечали, что «потеряли ориентацию в ходе тренировочного полета». Однако изъятые у них карты и письменные документы ясно говорили, что это ложь. Более того, на картах была обозначена главная цель разведки – Кировский завод в Ленинграде. Так командование ЛВО получило доказательство планов люфтваффе бомбить город. Тогда же советская радиоразведка получила подтверждения дислокации многочисленных немецких самолетов в Финляндии, что было воспринято как еще один довод, говорящий о неизбежности скорых бомбежек Ленинграда.

Чтобы предотвратить их, ранним утром 24 июня советское командование приступило к планированию превентивного удара по финским аэродромам. К 10 часам утра детальный план налета, включающий координаты целей, позиций зенитной артиллерии и т.п., был подготовлен разведывательным отделом Л ВО. Однако, поскольку в приказе Тимошенко был особо оговорен запрет на вторжение в финское воздушное пространство, разрешение на реализацию плана следовало получить из Москвы. Командующий ЛВО генерал М.М. Попов позвонил маршалу Тимошенко, но тот не дал конкретного ответа, сославшись на необходимость переговорить со Сталиным. В своих мемуарах, изданных в 1968 г,, Попов писал, что финские аэродромы были подвергнуты бомбардировке по конкретному приказу Тимошенко и имели целью противостоять «финским попыткам бомбить Ленинград, Кронштадт и города Карело-Финской АССР», которые якобы были зафиксированы 23 и 24 июня. Что же стоит за голословным утверждением генерала о том, что финны пытались бомбить Ленинград и другие советские города? Может, он имел в виду секретные разведполеты финских самолетов над СССР в начале лета 1941 г? Но знал ли он о них вообще? Между тем, 24 и 25 мая, а также 11 июня такие рейды на специально оборудованном высотном «Бленхейме» (бортовое обозначение BL-141) выполнил к-н финских ВВС Армас Эскола (Annas Eskola), Точные маршруты его полетов остаются неизвестными до сих пор, и вполне возможно, что капитан действительно пролетал над Ленинградом и Кронштадтом.

Однако возможно, что советский генерал имел в виду те финские самолеты, которые действительно летали в воздушном пространстве СССР 23 и 24 июня. Так, в 0 ч 50 минут 23 числа советские пограничники обнаружили два самолета, летевших со стороны Финляндии. В 3 часа ночи неприятельские самолеты обнаружили восточнее Беломорского канала. Это были два немец-ких поплавковых Не 115, которые забросили в советский тыл диверсантов финского спецподразделения Osasto Martlina. Группа из четырех «Брюстеров» из эскадрильи 4./LLv 24 была послана, чтобы прикрыть возвращавшиеся «Хейнкели». Пилоты получили приказ «патрулировать на русской стороне. В случае агрессивных действий вражеских истребителей контратаковать». «Брюстеры» провели в советском воздушном пространстве полтора часа, но германских самолетов не встретили. Один из них вскоре совершил вынужденную посадку по причине полной выработки топлива.

23 и 24 июня оснащенная «Бленхеймами» авиагруппа LLv 46 получила приказ фотографировать дороги на Карельском перешейке, А еще раньше – с 18 июня трофейные бомбардировщики СБ из состава LLv 6 приступили к разведывательным полетам над Финским заливом, особенно в районах полуострова Ханко, Таллинна и Палдиски (Paldiski). 24 июня один СБ (борт VP-2, пилот л-т A. Karmila) был обстрелян советскими зенитками неподалеку от Таллинна и подожжен. Возможно, генерал Попов вспоминал именно эти полеты, когда писал свои мемуары? Но вправе ли он был интерпретировать одиночный «Бленхейм» над Карельским перешейком как попытку бомбить Приозерск, Петрозаводск или даже Ленинград?

С другой стороны, за первую половину 1941 г. финская пограничная охрана зарегистрировала 85 пролетов советских самолетов над своей территорией, из которых 13 – в мае и 8 – с 1