– Ничего вы не понимаете, – резко сказал Шухов. – Поле, лес… Растревожили. Я вырос на этой природе, которая в ваших картинках из кристалла задыхается, понятно вам? Теперь слушайте. Термический крекинг я запатентую и уберу в архив, да так, что и новая власть концов не найдет. Отследить американские работы и вовремя притормозить их, пусть моим авторским правом, – это уже ваше дело. Думаю, полномочий у вас достаточно.

Вивасват не сразу осознал, что решил ученый. А когда осознал, его лицо помимо воли расплылось в лучезарной улыбке.

– Полномочий… моих полномочий достаточно даже для того, чтобы предложить вам соответствующую компенсацию!

Человек принял решение исправить последствия. Сам, не торгуясь и не выговаривая условий. Теперь Вивасват имел право раскрыть карты.

– Да бросьте вы! – отмахнулся Шухов. – Я не бедствую.

– Это не денежная компенсация. – Вивасват протянул раскрытую ладонь, на которой покоился темно- зеркальный кристалл с четырьмя тонкими серебристыми полосками. О его существовании знали только он и Мать Адити. – Это новый источник энергии. Ну, вместо бензина и мазута.

Шухов вопросительно вскинул брови.

– Солнечная батарея, – скромно улыбнулся младший жрец. – Преобразователь энергии солнца в электричество. Если бы человечество сразу пошло по этому пути…

– Однако… – протянул озадаченный инженер. – Позвольте взглянуть?..

– Она ваша. Чертежи предоставить не смогу, но на словах расскажу… А вы уж патентуйте и налаживайте производство.

– Воля ваша, – задумчиво произнес Шухов. – Вот только у нас страна северная… осенью и зимой солнечные дни не так часты…

– Ну, вы же можете наладить передачу электричества из южных областей или даже стран. Ваш коллега Михаил Осипович Доливо-Добровольский уже построил систему для передачи тока. Кстати, и ваши стальные конструкции пригодятся для опор линий электропередачи…

– Надо подумать. – Шухов уже что-то набрасывал на листе бумаги. – Вместо нефти по трубопроводу передавать солнце по проводам… перспективно…

Он не заметил, как остался один.

Индра и Ваю стояли перед Владычицей Адити.

– Где младший? – Голос Великой Матери дрогнул. – Вы, старшие братья, где мелкого потеряли?! – Крайне редко она отступала от строгого устава хроноорбитального комплекса. Но сегодня Адити хотела быть самой собой – матерью двенадцати братьев-Адитьев, старший среди которых – громовержец Индра, а младший – Вивасват, именуемый также Сурья[37]. – Почему он не с вами?

– Мать, не переживай, – устало ответил Индра, а Ваю овеял разгоряченное лицо матери успокаивающе прохладным воздухом. – Сурья остался с людьми.

– Зачем?! Он же все исправил!

Адити бессильно опустилась на трон.

– Сурья сейчас людям очень нужен, – тихо ответил Индра. – Раз уж они решились сменить нефть на Солнце… Не плачь, мать. Знаешь, а он, оказывается, принес им солнечную батарею. Люди назвали ее «батарейка Сурьи».

Адити, свет безграничный, медленно вытирала слезы изящной ладонью.

– Просто и понятно, как я и говорила…

Индра замер:

– Ты… знала?

– На то я и вечность[38]… – Она мягко провела ладонями по глазам, словно стирая с них усталость. Индра и Ваю переглянулись, во взглядах возникло облегчение.

– Тогда ты, наверное, знаешь, и… – Индра замялся, и тут быстро, частя словами, продолжил Ваю:

– …Вот я тоже отправлюсь на землю… на некоторое время. Помогу людям освоить энергию ветра и волн. Тоже ведь источник электричества, вот только додумались они до меня [39] поздновато.

– А я, – неумело заулыбался Индра, – помогу пораньше придумать станции… Ну, станции для уловления энергии молний[40]. Это ж миллионы мегаватт электричества, молнии- то! И их каждую минуту в мире по сто штук. Мать, только в начале двадцать первого века китайцы придумают, как собирать эту энергию! Я им помогу, пожалуй, чтоб не тянули… Ты уж обойдись пока без нас, мать, ладно?

Адити молча кивнула.

Даже для самых древних богов, ну или тех, кого люди давным-давно сочли таковыми, исправление человеческих ошибок – очень долгая работа.

Порой даже пожизненная.

Вокруг рокотало пламя, а он безучастно вспоминал, как некогда бушевало перед ним такое же море огня за высокими зубцами крепостной стены. Судя по ласточкиным хвостам, венчавшим каждый зубец, крепость строили гвельфы[41]. Тем неожиданнее было увидеть знакомые очертания в той дикой стране. Совсем уж некстати ему вспомнилось, что его предки некогда тоже принадлежали к этой могущественной партии. И даже сама фамилия Буонапарте намекала именно на сей знаменательный факт. Он отогнал неуместную мысль и привычно заложил бы руки за спину, когда б у него были руки и спина.

Пламя распалось на два узких факела, в каждом неясно вырисовывался переливающийся кровавым заревом тёмный зрачок.

– Опять ты! – раздалось из пустоты, словно нависающие своды неопалимого подземелья владели даром речи.

– Я, – без всяких затей и колебаний ответил он.

– Могу тебя поздравить. Это тринадцатая попытка мятежа. Ты что же, не понимаешь, что любое восстание против меня бессмысленно?!

– Это не так.

– В чём же ты видишь смысл?

– В действии! Любое действие, пусть даже безуспешное, лучше однообразия и уж подавно лучше однообразных мучений. – Ему показалось, что один из языков пламени сложился в кривую ухмылку.

– Предположим! – вновь громыхнули мрачные своды. – Теперь прежние мучения для тебя сменятся новыми, и, значит, ты всё же добился своего. В этот раз тебе удалось привлечь на свою сторону даже некоторых моих слуг, в том числе довольно высокого ранга. Скажи по старой дружбе, что ты пообещал им? Уж точно не освобождение из адской бездны.

– Привлечь их на свою сторону было не так трудно, как ты полагаешь. Я просто вновь дал им почувствовать, что они мятежные ангелы, некогда осмелившиеся противостоять тирании самого Господа, а ты их превратил в жалких истопников. Как тут не восстать? Тем более что даже Князю Тьмы будет нелегко придумать им действительно суровое наказание, разве что ты вновь договоришься со Всевышним вернуть смутьянам ангельский чин.

Длинный язык пламени рванулся вперёд, заливая жаром всю залу, своды дрогнули, и где-то в вышине сквозь земную толщу послышались еле уловимые толчки и слабый, но тяжкий гул, словно застрявший в трубе ураган, распрямляя могучие кольца, силился вырваться наружу.

– Твоя гордыня не знает предела!

– Мне странно слышать от тебя подобный упрёк. Если твои слова искренни, то разве я не лучший из учеников?

– У меня нет учеников.

– Не стоит оправдываться.