тебя.
Искрящийся снег, огни реклам, новогодние гирлянды, фары машин сливаются перед глазами в стремительно несущийся дикий калейдоскоп. Что – я?
Улицы и переулки, бульвары и проспекты, парки и скверы теряют названия, очертания, форму. Где – я?
Разбивающийся под каблуком лед, скрип поручня эскалатора, чей-то резкий смех оглушительно бьют по ушам, заставляя спотыкаться ноги. Когда – я?
Я – перелетная птица, сбившаяся с пути по дороге на юг. Компас, заброшенный в самый центр магнитной аномалии. GPS-навигатор, внезапно отрезанный от спутника. Йяяяаааа!!!
Захлебываюсь отчаянным криком, первый раз в жизни чувствуя цепенящий холод. И виноват совсем не ветер, секущий лицо и руки снежной крупой, и даже не явный минус ниже ноля.
Ды-ды-дыпрыгалась! – отчаянно выбивают мои зубы. – Ды-дыгралась. Ды-дыбилась своего, ды-ды- дура!
Кругом хмурые, неприветливые кирпичные пятиэтажки, слепо глядящие на меня темными окнами. Прилетает шальная мысль: интересно, который сейчас час? Неужели так поздно, что все уже спят? Разве тут определишь… Мимо, поджав хвост, пробегает дворняга, почти задевая меня облезлым боком. На углу дома останавливается, задрав морду к небу. Жалкая, и оттого еще более страшная, гротескная пародия на волка. Луны не видно, поэтому собака лишь тоскливо смотрит на меня и бесшумно исчезает в метели.
Я валюсь на смутно угадываемую под снегом лавочку у подъезда. Даже не попытавшись расчистить себе место, прямо так, в нанесенный сугроб. Откидываюсь на спинку и закрываю глаза, чувствуя, как на щеках застывает тонкая ледяная корочка.
– Эй, птица!
Голос. Мужской. Уверенно-наглый. Весьма неприятный.
– Ау! Ты живая?
Щелчки пальцев напротив лица. Чьи-то руки на плечах. Тормошат.
– Обдолбалась, что ли? А ничё цыпа… Скрасишь вечерок одиноким мэнам?
– Витек, ты чё? – Голос уже другой, но такой же неприятный. – Сдалась она тебе! Нас же пацаны ждут! Поехали!
– Полночи ждали и еще подождут. Еще и поблагодарят, в натуре. Сам прикинь: они только на бухло рассчитывали, а мы им еще и десерт притараним! Ну-ка, птица, встаем! Поедем, красотка, кататься! Давай, блин, не кобенься! Левой, правой! Серый, да помоги ты, а то она как деревянная!
Рывок. Пронзительный скрип подъездной двери. На снег падает квадрат яркого света. Силуэт в проеме кажется вдвое большим, чем на самом деле. И очень знакомым.
– Машка! Нашлась!
– Нашел! Получилось! – кричу я в ответ. Кричу без слов, но звуковая волна, порожденная этим отчаянным криком, наверное, успевает несколько раз обогнуть земной шар, пока Саша бежит ко мне. А потом меня закручивает в штопор, и я лечу куда-то далеко, вместе с роем снежинок. Но теперь они мягкие, пушистые, теплые. И мне совсем не страшно…
Колючий синтетический плед. Исходящая паром чашка дрянного чая. Расшатанный табурет на крохотной кухне. Теплый свет от лампочки под дешевым пластиковым абажуром с полустершейся рыбкой на боку. Что может быть прекраснее в мире?
– …За водкой вышел. Просто понял, что иначе не засну. А там эти шакалы двуногие тебя к машине тащат. Меня что-то словно шарахнуло. Позвоночником чую: беда, вот и выкрикнул первое попавшееся имя, словно именно тебя я хотел найти и нашел.
– Именно меня ты и хотел найти, – повторяю я, улыбаясь. – Только не знал об этом. И я – не знала…
Спасибо, мой город! Твоя своенравная дочь не заслужила такого подарка. Но ты все знаешь наперед. Наверное, это правильно!
Вот так все и произошло. Счастлива ли я? Да. Скучаю ли по своей прежней жизни? Иногда. С другой стороны, в той, новой, которая теперь окружает меня, куда больше открытий, неожиданностей и маленьких чудес. По крайней мере, я в этом абсолютно уверена.
Я по-прежнему теряю и нахожу разные вещи, хотя теперь это происходит случайно, не чаще и не реже, чем у всех прочих жителей города. Впрочем, нахожу все-таки чаще. Обычно всякую ерунду, хотя в новогодний вечер, когда мы гуляли по парку, я зачем-то полезла в птичью кормушку и извлекла из нее новенький паспорт со своей фотографией, выписанный на имя Марии Михайловны Москвиной. Из-за этого Саша иногда называет меня «МММ», хотя чаще – просто «моя Машка-Растеряшка». «Потеряшка», – мягко поправляю я. Он смеется и спрашивает, какая разница? А я только улыбаюсь в ответ и качаю головой…
Ёлки зелёные!
Надежда Трубникова, Данила Филимонов
«Сумангат», или Портрет неизвестной
