кипятка.
– За мной! – Одетый в черную шинель спаситель потянул Колокольку куда-то вбок. Все повторилось – клубы пара, оцепенение, роющий кот, ответивший ему гейзер, бегство… Они носились по двору какими-то дикими зигзагами, раз за разом напарываясь на шаркающую тварь и выпущенную ею смерть. Шульцов не сразу сообразил, что незнакомец – морской офицер – ведет их к арке; кот соображал быстрее.
Бьющий по бокам хвост, брюзгливая морда, торопливые движения лап, фонтан, жара… Комарова спотыкается, моряк ее удерживает, но теперь они дальше от арки еще на пару метров. Влево, назад, еще левее, теперь вперед… Перс снова опережает, на этот раз струя бьет под углом, мимо Шульцова, мимо Ольки, а вот спасителю, кажется, досталось.
– Влево! Влево… вашу…!
Тварь уже роет… Трудится изо всех сил. Сколько нужно гейзеров, чтоб перекрыть последнюю надежду? Три или хватит пары?
– Вперед!
Они почти проскочили… Почти, потому что вверху зазвенело и на плитки обрушился дождь битого стекла.
– Стоять!
В армии Шульцов никогда не служил, но его тело умудрилось выполнить очередную команду само. Теперь они толкались под жестяным навесом на заднем крыльце магазина. В десятке метров от арки, по бокам которой бушевали гейзеры, а посредине рыла плитку рыжая тварь. Моряк толкнул дверь, и та открылась.
– Нет! – крикнул Шульцов. – Слишком легко!.. Западня!..
Моряк кивнул. Правый рукав его был мокрым, на погоне блестела одинокая звезда. Капитан третьего ранга. «Кап-три», как их иногда называют…
Кот прекратил копаться и уселся. Пару раз лизнул лапу, потянулся, потом, задрав хвост, двинулся к крыльцу, на котором спасались люди.
– «В Ленинграде-городе тишь и благодать», – пробормотал моряк. Истерически хохотнула Ольга, размахнулась, что-то швырнула…
В детстве Комарова отменно бросалась зелеными яблоками, сейчас она тоже попала, но мобильник не причинил твари вреда, он ее даже не задержал, а вот в магазине затявкало. Очень знакомо…
– Действуем так. – Кап-три быстро наклонился к Шульцову: – Я эту шапку недоделанную отвлеку, а вы хватайте женщину и бегите. Ясно?
Шульцов кивнул. Без моряка они бы уже сварились.
– Готовы?
– Да.
Моряк сбежал с крыльца и помчался вдоль стены, но тварь и ухом не повела – капитанов третьего ранга она не ловила.
– Алик, – выдохнула Олька, – ты влево, я вправо!
Ухватить Комарову Шульцов не успел; отшвырнув сумку, она помчалась в глубь двора, Олег Евгеньевич рванул следом. Беглянку они с капитаном настигли одновременно.
– Пробуем еще раз. – Моряк был не из тех, кто сдается. – Я иду с женщиной, вы – один. На нас не оборачивайтесь, кому повезет, тому повезет.
Он мог вернуться из-за них, мог просто не пройти, значения это не имело. Запретив себе не то что оглядываться – думать, историк, задыхаясь в пару, ринулся вперед через рытвины. Сбоку взорвалась очередная фумарола, вновь зазвенело лопнувшее стекло…
Когда впереди сухо треснуло, Шульцов огибал круглый, окутанный паром провал. Навстречу заячьим галопом промчался чертов перс, а впереди, уперев руку в бок, высился кто-то здоровенный. Разогнавшийся историк едва не врезался в амбала с пистолетом, однако тот умел не только палить по котам, но и уворачиваться от очумелых кандидатов наук.
Глава 2
Ничего не было – ни преждевременно наступившей ночи, ни рвущих старый двор гейзеров, ни разом оглохших и ослепших жильцов, ни звонка Саши Колпаковой, ни хотя бы сгинувших портфеля и сумки. Телевизор показывал Шульцову обычный двор и объяснял, что на трубопроводе с горячей водой имела место авария, каковую коммунальные службы оперативно устранили. Не сиди рядом капитан третьего ранга с обваренным плечом, впору было бы отправиться к психиатру.
– Барахло не жаль, – после пары рюмок Комарова уже не стучала зубами, – но куда все подевались, хотелось бы знать…
Вывалившаяся из окутанной паром арки мокрая троица добралась до машины Геннадия, который уже дозвонился в аварийку. Колокольки хватило на то, чтобы железным тоном потребовать у моряка – показать руку, у Саврасова – аптечку, а у Шульцова – денег. Фыркнув что-то неодобрительное, она метнулась в аптеку, вернулась, обработала в первом приближении ожог и разревелась.
Понимая, что случилась какая-то дрянь, Геннадий спросил, кого куда везти, и Шульцов чуть ли не бездумно назвал спадниковский адрес. Так они и оказались на просторной, заставленной старинными кастрюлями и новейшими грилями кухне, где и состоялось официальное знакомство со спасителем. Знакомство, развернувшее окружающее безумие очередной гранью.
…Капитан третьего ранга Юрий Степаненко был командирован на одну из городских верфей в качестве представителя заказчика. Дела на производстве находились не каждый день, и с детства влюбленный в Питер моряк часами бродил по городу. В пресловутый двор его занесло случайно – заинтересовался аркой с подвеской. Такова была первоначальная версия, лопнувшая, когда Ольга, не дождавшись, когда моряк уйдет, потребовала у Шульцова телефон Колпаковых.
– Прошу прощения. – Доселе молча сидевший с обработанными пентанолом ожогами Степаненко поднялся и подошел: – Я правильно понял, что речь о Колпаковых из Озерков?
– Да, – с ходу призналась Олька, – а что?
– С ними что-то не так. Собственно, я шел к людям, которые…
Пляски среди гейзеров способствуют взаимному доверию, а кроме них были водка и способность Комаровой разговорить хоть бы и табуретку. Аккуратно понукаемый Степаненко признался, что встретил в метро невероятно счастливую девушку. Летяще-солнечное выражение на ее лице сперва заставило североморца подойти, а потом погнало аж в Озерки. По дороге незнакомка явно вспомнила о чем-то страшном; тактичный кап-три решил даме не навязываться, но до пункта назначения проводить.
Мысль оказалась здравой, так как по дороге пришлось пугнуть пару гопников. Дальше молодые люди отправились вместе, но возле дома спасенная, пролопотав что-то про окно и маму, сбежала. Северный флот, однако, был не промах. На следующий день Степаненко завязал знакомство с подъездными алкашами и выяснил имя, фамилию, точный адрес и семейное положение поразившей его девушки. Восьмого марта Александре Колпаковой была послана корзина фрезий. Перехватив на обратном пути курьера и хорошенько его расспросив, североморец выкурил пару сигарет и совсем уже собрался в метро, но тут из подъезда выбежала сияющая Саша. Разумеется, кап-три увязался следом.
Удовольствия от встречи Александры с каким-то типом он, само собой, не получил, но явившийся без цветов дурак мог быть каким-нибудь риелтором. Степаненко проследил за парой до дома на Петроградской, долго ждал и отправился восвояси, лишь убедившись, что девушка осталась на ночь. Петербургский роман, не начавшись, окончился.
Две недели североморец крепился, на третью отправился в Озерки к знакомым алкашам, от которых узнал, что хахаля мелкой Колпаковой задавило поездом, аж менты приходили. Жалости к покойному моряк не испытывал, но за Сашу он испугался. Что говорить, и говорить ли, Юрий не представлял, вот и болтался возле колпаковского дома. Вечером на его глазах стая бродячих собак набросилась на женщину. Зверье Степаненко разогнал подвернувшейся арматуриной, а спасенная оказалась матерью Александры.
Они сидели на кухне, когда с занятий вернулась Саша. То, что его не узнали, Юрия не удивило, хуже было, что не узнавал он.
– Дерево, – хмуро выдавил из себя североморец. – С вмонтированным плеером, а на плеере – Карнеги и прочая чушь.
