Дух четыре грустных ночиИ четыре дня проводитНа пути в страну Понима;Потому-то и должны выНад могилами усопшихС первой ночи до последнейЖечь костры неугасимо,Освещать дорогу духам,Озарять веселым светомИх печальные ночлеги.Мы идем, прости навеки,Благородный Гайавата!И тебя мы искушали,И твое терпенье долгоМы испытывали дерзко,Но всегда ты оставалсяБлагородным и великим.Не слабей же, Гайавата,Не слабей, не падай духом:Ждет тебя еще труднееИ борьба и испытанье!»И внезапно тьма упалаИ наполнила жилище,Гайавата же в молчаньеУслыхал одежды шорох,Услыхал, что кто-то поднялЗанавеску над порогом,Увидал на небе звездыИ почувствовал дыханьеЗимней полночи морозной,Но уже не видел духов,Теней бледных и печальныхИз далеких Стран Понима,Из страны Загробной Жизни.
Голод
О, зима! О, дни жестокой,Бесконечной зимней стужи!Лед все толще, толще, толщеСтановился на озерах;Снег все больше, больше, большеЗаносил луга и степи;Все грозней шумели вьюгиПо лесам, вокруг селенья.Еле-еле из вигвама,Занесенного снегами,Мог пробраться в лес охотник;В рукавицах и на лыжахТщетно по лесу бродил он,Тщетно он искал добычи, —Не видал ни птиц, ни зверя,Не видал следов оленя,Не видал следов Вабассо.Страшен был, как привиденье,Лес блестящий и пустынный,И от голода, от стужи,Потеряв сознанье, падал,Погибал в снегах охотник.О, Всесильный Бюкадэвин!О, могучий Акозивин!О, безмолвный, грозный Погок!О, жестокие мученья,Плач детей и вопли женщин!Всю тоскующую землюИзнурил недуг и голод,Небеса и самый воздухЛютым голодом томились,И горели в небе звезды,Как глаза волков голодных!Вновь в вигваме ГайаватыПоселилися два гостя:Так же мрачно и безмолвно,Как и прежние два гостя,Без привета и без зоваВ дом вошли они и селиПрямо рядом с Миннегагой,Не сводя с нее свирепых,Впалых глаз ни на минуту.
