Варденами и Драс-Леоной, как Мартланд и Насуада совмесно решали многочисленные вопросы которые были направлены на управление городом.

Перед тем как Вердены ушли, Эрагон, Сапфира и заклинатели Блёдхгарма вернулась в разрушенный собор, чтоб извлечь тело Вирдена, и отыскать пояс Белотха Мудрого. У них было лишь несколько минут для того чтоб Сапфира отодвинула в сторону нагромождение каменных плит, которые блокировали вход в подземные ходы и для Блёдхгарма и других эльфов вынести тело Вирдена. Но независимо от того, как долго они смотрели, и не важно, какие они использывали заклинания, они не могли найти пояс.

Эльфы вынесли Вирдена на щитах из города, на холм рядом с небольшим ручьем. Там они похоронили его во время пения нескольких скорбных плачей на древнем языке, песни звучали так грустно, что Эрагон плакал безудержно и все птицы и животные в пределах слышимости затихли и прислушались.

Седовласая эльфийка Еэла опустилась на колени рядом с могилой, и достала желудь из сумки на поясе, посадила непосредственно над грудью Вирдена. А потом двенадцать эльфов, с Арьей вместе, пели желудю, который пустил корни и пророс и вырос вьющимися вверх, достигнув и захватывающей небо, словно сплетение рук.

Когда эльфы закончили, лиственные дуб стоял двадцать футов высотой, с длинными букетами зеленых цветов в конце каждой ветки.

Эрагон подумал, что это самый хороший способ захоронения на котором он когда-либо присутствовал. Он уважал традиции гномов о погребений своих умерших в твердый, холодный камень глубоко под землю, но ему более нравилась идея своим телом обеспечить пищу для дерева которое могло бы жить на протяжении сотен лет. Если он должен был умереть, он решил, что он хотел бы чтоб над ним посадили яблоню, так что его друзья и семья могла б есть плоды которые выросли из его тела.

Концепция была чрезвычайно забавной,хоть и в довольно болезненной форме.

Помимо поиска собора и преданию земле тела Вирдена, Эрагон также сделал одну другую значимую вещь в Драс-Леоне после ее захвата. Он, с одобрением Насуады, объявил каждого раба в городе свободным человеком, и он лично пошел в поместья и аукционные дома и освободил большинство мужчин, женщин, и детей прикованных там цепью. Это дало ему большое удовлетворение, и он надеялся, что это улучшит жизни людей, которых он освободил.

Когда он приблизился к своей палатке, то увидел Арью, ждавшую его у входа. Эрагон ускорил шаг, но не успел он поздороваться, как кто-то крикнул:'Убийца Шейда!'

Эрагон обернулся и увидел одного из слуг Насуады бегущего к ним. 'Убийца Шейда', повторил мальчик, несколько запыхавшись, и поклонился Арье. 'Леди Насуада хочет, чтобы вы пришли к ней в палатку за час до рассвета завтрашнего утра, для переговоров с ней. Что я скажу ей, леди Арья? '

'Вы можете сказать ей, что я буду там, когда она захочет,' ответила Арья, склонив чуть-чуть голову.

Слуга ещё раз поклонился, потом повернулся и побежал в ту сторону откуда он пришёл.

'Это немного странно, особенно сейчас, когда мы оба убили Шейда,' Эрагон уловил слабую улыбку.

Арья также улыбнулась, движения ее губ были почти незаметны в темноте. – Может ты бы хотел, чтобы я оставила Варога в живых?

“Нет. нет, ничуть.”

– Я могла бы сохранить его как раба,выполнящего мои распоряжения.

Теперь ты дразнишь меня,' сказал он.

Она издала мягкий смешок.

'Возможно я должен называть тебя вместо этого принцессой -принцесса Арья'. Он сказал это опять, наслаждаясь ощущением произнесённых им слов.

'Ты не должен меня так называть,' сказала она серьезнее.'Я не принцеса.'

'Почему нет?Твоя мать королева.Кем ты еще можешь быть кроме как не принцессой?Ее титул дреттнинг, твой дреттнингу.Первое означаает 'королева,' а второе-'

'Не означает принцесса', сказала она.'Не совсем.Нет точного эквивалента на языке людей.'

'Но если твоя мать умрет или откажется от своего трона, ты займешь ее место как правитель своей расы, разве нет?'

'Все не так просто'

Арья, казалось, не была склонна объяснять дальше, так что Эрагон сказал: 'Ты хотела бы взойти на трон?'

Я взойду, сказала она.

Эрагон приоткрыл полог от его палатки, пропуская Арью внутрь. После быстрого взгляда на Сапфиру – которая лежала, свернувшись неподалеку и готовясь ко сну – Эрагон последовал за Арьей.

Он подошел к фонарь, который свисал с шеста в центре палатки и пробормотал, 'Исталри', не используя брисингр, во избежании воспламенения его меча. Получившееся пламя заполнило палатку теплым, устойчивым светом, который заставил едва заставленную мебелью армейскую палатку казаться почти удобной.

Они сидели, и Арья сказала, “Я нашла это среди вещей Вирдена, и я подумала, что мы могли бы насладиться этим вместе.” Из бокового кармана ее штанов она достала резную деревянную флягу размером с руку Эрагона. Она вручила ее ему.

Эрагон откупорил флягу и вдохнул аромат ртом. Он поднял брови, когда он почувствовал сильный, сладковатый вкус ликёра.

'Неужели это Фёльнирв?' спросил он название, которое эльфы дали напитку сделанному из ягод бузины и выдержанному при лунном свете.

Арья засмеялась, и ее голос звучал как хорошо-закаленная сталь(меч). 'Да… но Вирден добавил сюда еще что-то'

“О?”

'Листья растения, которое растет в восточной части Дю Вальденвардена, вдоль берега озера Рёна'.

Он нахмурился. 'Знаю ли я название этого растения?'

'Возможно, но это не имеет никакого значения. Вернёмся к выпивке. Тебе понравится, я обещаю '.

И она снова засмеялась, приведя его в замешательство. Он никогда не видел ее такой. Она, казалось обреченной и безрассудной, и удивившись, он понял, что она уже порядком навеселе.

Эрагон колебался, и он задавался вопросом, наблюдал ли Глаэдр за ними. Тогда он преподнес флягу к губам и сделал глоток, наполнив рот Фёльнирвом. На вкус ликёр был не таким как прежде; у этого был мощный, мускусный аромат, подобный аромату куницы или горностая.

С гримасой на лице Эрагон думал притормозить, так как Фельнирв жег ему горло. Он сделал еще один глоток, но меньше чем предыдущий, и передал флягу обратно Арье, которая тоже выпила.

Прошлый день был чередой крови и ужаса. Он потратил большую часть дня сражаясь, убивая, почти сам будучи убитым, и он нуждался в разгрузке… Он должен был забыть. Напряженность, которую он чувствовал, была настолько глубоко запрятана, что он не смог бы справится одной только медитацией. Что- то еще требовалось. Что-то, что прибыло из за пределов его самого, как и насилие в котором он участвовал, по большей части, было внешним, не внутренним.

Когда Арья передала ему флягу, он сделал большой глоток и захихикал, неспособный помочь себе.

Арья приподняла бровь и посмотрела на него с вдумчивым, ели веселым выражением. “Что тебя так развеселило?”

'Это…Мы…Факт, что мы все еще живы,а они'-он махнул в сторону Драс-Леоны-'нет'.Жизнь забавляет меня, жизнь и смерть.'Теплый свет начал формироваться в его животе, и кончики его ушей начали покалывать.

'Хорошо быть живым,' сказала Арья.

Они продолжали передавать флягу назад и вперед, пока внутри ничего не осталось.После Эрагон закупорил флягу пробкой – задача, которая потребовала нескольких попыток, поскольку его пальцы чувствовали себя толстыми и неуклюжими, и раскладушка, казалось, наклонилась под ним, как палуба судна в море.

Он отдал пустую флягу Арье, когда она взяла ее, он схватил ее правую руку и повернул к свету. Кожа была гладкой и чистой. Не было никакого следа раны.

– Блёдхгарм излечил тебя? сказал Эрагон.