Он повернулся и посмотрел на Арью. Выражение в ее глазах было отчаянным, и он знал, что она надеется сбежать не больше, чем он.

Он смотрел вверх и снова натянул цепь, которая держала его, используя все силы,что были. Раны на запястьях снова разорвал, и окропили его с каплями крови.

Перед ними, крайнее слева яйцо начинало качать назад и вперед чуть-чуть, и от этого произошел слабый стук, слегка подобный ударению очень маленького молотка.

Ужас сковал Эрагона. Из всех возможных способов умереть, перспектива быть съеденным заживо Раззаком была самой отвратительной. Он начал дергать за цепи с удвоенным усилием, зажимая кляп между зубами, чтобы заглушить боль в запястьях. Из-за дикой боли у него перед глазами все мерцало.

Рядом с ним Арья точно также ломала и выкручивала цепь, они оба боролись в смертельной тишине, пытаясь освободиться.

А из-под сине-черной оболочки по прежнему разносился стук.

Это бесполезно, понял Эрагон. Цепь никогда бы не поддалась. Как только он это осознал, стало очевидно, что было бы невозможно пострадать еще больше. Оставался единственный вопрос, будет ли он ранен из-за кого-то, или же получит свои раны по собственной воле. Если ничего не остается, то я должен хотя бы спасти Арью.

Он принялся изучать железные оковы вокруг своих запястий. Если бы я сломал свои большие пальцы, я бы смог освободить руки. Тогда по крайней мере я смог бы бороться. Может быть мне удалось бы схватить осколок оболочки Раззака и использовать его в качестве ножа.Чем-нибудь острым он бы сумел разрезать путы на ногах, хотя мысль была настолько ужасающей, что он решил пока не думать об этом.Все что я должен сделать – это выбраться из круга камней. Тогда он смог бы использовать магию и остановить боль и кровотечение. То, что он обдумывал, заняло бы всего несколько минут, но он знал, что эти минуты будут самыми длинными в его жизни.

Он глубоко вдохнул, чтобы подготовиться. Сначала левую руку.

Прежде чем он успел начать, Арья закричала.

Он повернулся к ней и бессловесно воскликнул, когда увидел изуродованные пальцы ее правой руки. Ее кожа как перчатка стянулась к ее ногтям, а белые кости просвечивали сквозь темно-красные мышцы. Арья осела вниз и казалось на мгновение потеряла сознание. Затем она очнулась и потянула руку еще раз. Эрагон кричал вместе с ней, когда ее рука скользила сквозь металлический обод, сдирая с ее руки кожу и плоть. Ее рука упала на другой бок, где Эрагон не мог ее видеть, но он заметил, что под ноги ей на пол брызнула кровь.

Слезы размывали глаза, и он кричал ее имя в свой кляп, но она, казалось, не слышала.

Как только она собралась с силами, чтобы повторить процедуру, дверь справа от алтаря отворилась, и один из одетых в золотое послушников проскользнул в комнату. При виде его Арья заколебалась, хотя Эрагон знал, что она вытащит вторую руку из оков при малейшей опасности.

Молодой человек искоса взглянул на Арью, затем осторожно подошел к центру узорчатого диска, бросая опасливые взгляды на яйцо, раскачивающееся взад-вперед. Юноша был худощавым, с огромными глазами и тонкими чертами лица; Эрагону казалось, что на эту должность его выбрали именно из-за внешности.

– Здесь, – прошептал он. – Я принес их. Из складок своей одежды он извлек напильник, долото и маленький молоток. – Если я помогу вам, вы возьмете меня с собой. Я не могу больше здесь оставаться. Я ненавижу это. Это ужасно! Обещайте, что возьмете меня с собой!

Еще прежде, чем он закончил говорить, Эрагон закивал в знак согласия. Когда юноша направился к нему, Эрагон зарычал и мотнул головой в сторону Арьи. Через несколько секунд до послушника дошло.

– О, да, – пробормотал юноша, направляясь к Арье. Эрагон скрипел зубами от гнева на его медлительность.

Резкий скрип напильника вскоре заглушил постукивание, исходившее из покачивающегося яйца.

Все что Эагон мог делать, это смотреть как их потенциальный спасатель пилит цепи над левой рукой Арьи. Держи напильник на том же уровне, идиот! Эрагон бушевал. Послушник выглядел так, будто никогда не пользовался напильником прежде, Эрагон сомневался, что у юноши вообще хватит силы и выносливости, чтобы отпилить даже маленький кусок металла.

Арья висела спокойно, в то время как монах работал, ее длинные волосы покрывали ее лицо. Она дрожала равномерно, и кровь от ее поврежденной руки продолжала неустанно капать.

К разочарованию Эрагона, напильник не наносил цепи видимого ущерба. Какая бы магия не защищала металл, она была достаточно сильна, чтобы защитить его от чего-то простого вроде напильника.

Казалось послушник был раздражен тем, что его усилия не приносили никаких плодов. Он остановился и вытер лоб, а затем, нахмурившись, взялся за цепь еще раз. Он махал локтями, его грудь тяжело вздымалась, рукава его одежды свободно колыхались.

Неужели ты не понимаешь, что это не сработает? – подумал Эрагон. Лучше попробуй освободить ей ноги с помощью долота.

Юноша продолжал делать свое дело.

Громкий треск эхом отразился от стен комнаты, и Эрагон увидел тонкую трещину, появившуюся на поверхности темного разъеденного яйца. Трещина удлинилась, и от нее начала расползаться сеть мелких трещинок по всей поверхности яйца.

Затем второе яйцо также начало раскачиваться, и из него раздалось постукивание, которое вместе с первым создавало ужасающий ритм.

Монах отошел бледным, затем понизив голос, отступил от Арьи, качая головой:

– Я сожалею… я сожалею. Слишком поздно. – Его лицо опустилось, и слезы катились из его глаз.

– Я сожалею.

Тревога Эрагона увеличилась, поскольку молодой человек достал кинжал из под одежды.

– Я не могу сделать ничего другого, – сказал он, почти как будто он говорил с собой. – Ничего другого…

Он фыркну и направился к Эрагону.

– Это для лучшего.

Поскольку молодой человек вышел вперед, Эрагон, повернутый на цепях, пытаясь вытащить одну из его рук из наручников. Железные манжеты были слишком трудны, и все, чего он достиг в этом, это еще больше разорванной кожи на запястьях

'Я сожалею', прошептал молодой человек, когда он остановился перед Эрагоном и отодвинул кинжал.

'Нет!' – мысленно крикнул Эрагон.

Кусок блестящего аметиста мчался из туннеля, который принес Эрагона и Арьбв камеру. Это ударило монаха по голове сзади, и он упал перед Эрагоном. Эрагон вздрогнул, поскольку он чувствовал ка край кинжала задел его ребра. Тогда молодой человек упал на пол, и остался лежать там без сознание.

В глубине туннеля появилась небольшая хромая фигура.Эрагон видел как она шла к свету, присмотревшись он понял, что это Солембум.

Облегчение охватило Эрагона.

Кот-оборотень был в его человеческом обличье, и он был гол за исключением рваной набедренной повязки, которая смотрелась, как будто она была оторвана от одежды нападавших. Его колючие темные волосы стояли почти подряд, и дикий клубок изуродовал его губы. Несколько сокращений покрывали его предплечья, его левое ухо повесило свисание от стороны его головы, и полоса кожи отсутствовала в его скальпе. Он нес испачканный кровью нож.

И в нескольких шагах позади кота-оборотня стояла травница Анджела

– Что за идиот, – сказала Анжела, когда она шла краю узорчатого круга на полу. У нее текла кровь из нескольких порезов и царапин, а ее одежда была в еще большем количестве крови, которая не была ее, как полагал Эрагон. Иначе она бы появилась целой и невредимой.