иначе Насуада может заставить тебя так сделать.'

Затем мысли Эрагона обратились к Рорану, которого он не видел с той ночи, когда вылечил ребенка Хорста и Элейн. Он гадал, как там его брат, и тревожился из-за того, что оставил его далеко позади.

– Чертовски дурацкий поступок, – пробормотал Эрагон, вспоминая, как Роран ушел, не дав обновить свои защитные заклинания.

'Он опытный охотник, – заметила Сапфира. И достаточно умен, чтобы не позволить добыче схватить его самого.'

'Я знаю, но иногда невозможно об этом не думать… Просто для него же лучше быть осторожным. Не хочу, чтобы он вернулся домой искалеченным или, еще хуже, завернутым в саван.'

Постепенно мрачное настроение покинуло Эрагона, он встряхнулся и попрыгал на месте, чувствуя желание потренироваться перед тем, как провести несколько часов на спине Сапфиры. Его радовала возможность полетать с ней, но не нравилась перспектива смотреть на одни и те же двенадцать миль целый день, кружась, будто стервятник, над медленно движущимися войсками. В одиночку он с Сапфирой достиг бы Драс-Леоны, самое позднее, к полудню.

Он отошел с дороги на относительно ровную площадку, покрытую травой. Затем, не обращая внимания на взгляды Арьи и других эльфов, он вытащил Брисингр и принял защитную позу, которой Бром очень давно научил его. Он медленно вдохнул и застыл в низкой стойке, чувствуя поверхность земли сквозь подошвы ботинок.

С коротким и резким вскриком он взмахнул мечом над головой и обрушил его вниз косым ударом, который разрубил бы надвое любого человека, эльфа или ургала вместе со всей их броней. Он остановил меч меньше чем в дюйме от земли, клинок слегка дрожал в его руке. Синева металла казалось очень яркой, почти нереальной на фоне травы.

Эрагон вдохнул еще раз и рванулся вперед, вонзая клинок в воздух словно в своего злейшего врага. Так он друг за другом отрабатывал основные приемы боя на мечах, сосредоточившись не столько на скорости или силе, сколько на точности.

Когда от упражнений по телу разлилось приятное тепло, он повернулся к своим телохранителям, которые стояли полукругом в некотором отдалении.

– Не скрестит ли кто-нибудь свой меч с моим на несколько минут? – спросил он, повысив голос.

Эльфы переглянулись, но их лица ничего не выражали. Затем эльф Вирден выступил вперед.

– Я готов, Губитель Шейдов, если Вам будет угодно. Однако прошу Вас надеть шлем на время боя.

– Хорошо.

Эрагон вложил Брисинг в ножны, подбежал к Сапфире и взобрался на нее, зацепившись большим пальцем за ее чешую, как делал всегда. На нем была мужская рубаха, наголенники и нарукавники, но он положил свой шлем в одну из седельных сумок, чтобы он не потерялся в траве.

Когда он достал шлем из сумки, он увидел Элдунари, сердце сердец Глаэдра, завернутое в платочек, и лежащее на дне. Он наклонился и дотронулся до узелка платочка, как бы отдавая дань тому, что осталось от величественного золотого дракона, затем закрыл седельную сумку и слез со спины Сапфиры.

Эрагон надел шлем, поскольку возвращался к площадке. Он слизнул кровь с большого пальца и надел перчатку, надеясь, что не слишком много крови впитается в нее. Используя разные варианты одного и того же заклинания, он и Вирден создали тонкие барьеры – невидимые, создающие лишь небольшие воздушные искажения вокруг их мечей, в результате чего, мечи тупятся. Они также снизили барьер, который защищал их от физической опасности.

Тогда Эрагон и Вирден приняли позиции друг перед другом, поклонились и подняли свои мечи. Эрагон уставился в черные, немигающие глаза эльфа, так как Вирден тоже смотрел на него. Наблюдая за ним пристальным взглядом, Эрагон чувствовал его движение наперед, и попытался обойти Вирдена с правой стороны, где у эльфа, держащего в правой руке меч, было меньше шансов защититься.

Эльф медленно повернулся, приминая траву под ногами, пытаясь постоянно видеть лицо Эрагона. Сделав еще несколько шагов, Эрагон остановился. Вирден был внимательнее и опытнее, чем Эрагон, и ему было трудно обойти эльфа; он никогда не найдет слабого места в обороне Вирдена. – 'Разве только… ну конечно, я отвлеку его'.

Но прежде чем он придумал новую стратегию, Вирден сделал ложный выпад к правой ноге Эрагона, метя ему в колено, затем в середине выпада, изменил направление, выкручивая свое запястье и руку и нанося удар поперек груди и шеи Эрагона.

Будучи быстрым как эльф, Эрагон быстро среагировал. Когда он заметил изменения в направлении меча, Эрагон отступил на полшага, согнул локоть и поставил меч поперек своего лица.

– Ха! – вскричал Эрагон, ударив своим Брисингром о меч Вирдена. Лезвия лязгнули в момент соприкосновения.

С усилием Эрагон оттолкнул Вирдена назад, затем прыгнул на него, нанося ему разъяренные удары.

В течение нескольких минут, они сражались на площадке. Сначала Эрагон коснулся мечом бедра Вирдена, потом еще раз, но после этого их бой был однообразен, так как эльф усвоил урок и начал просчитывать возможные нападения и защиту. Эрагону редко когда появлялась возможность сразиться с таким сильным и быстрым противником как Вирден, поэтому он наслаждался поединком.

Его удовольствие, все-таки, исчезло, когда Вирден коснулся его четыре раза подряд: первое – в плечо, второе – по ребрам, и двойное, затяжным ударом, в живот. Удары причиняли боль, но гордость Эрагона страдала сильнее. Его волновало то, что эльф так легко уходил от его выпадов. Эрагон знал, что, если бы они сражались по-настоящему, Вирден победил бы его еще в самом начале, и эта мысль не приносила облегчение.

'Ты не должен позволять ему наносить тебе столько ударов', – заметила Сапфира/

'Я прекрасно понимаю это', – прорычал Эрагон.

'Хочешь я прихлопну его ради тебя?'

'Нет…не сегодня'

Его настроение испортилось, Эрагон опустил свой меч и поблагодарил Вирден за спарринг. Эльф поклонился и сказал: – Всегда пожалуйста, Губитель Шейдов, – затем вернулся на свое место среди своих товарищей.

Эрагон ковырял Брисингром землю под ногами – то, что он никогда не сделал бы мечом из обычной стали – и оперся на эфес, наблюдая за людьми и животными, проходившими по дороге, ведущей из города. Буря существенно уменьшилась, и Эрагон знал, что не пройдет много времени, перед тем, как рог призовет к дальнейшему продвижению.

Тем временем, он чувствовал себя по-прежнему неотдохнувшим.

Эрагон вглянул на Арью, стоящую рядом с Сапфирой, с улыбкой. Положив Брисинг на плечо, он вальяжно подошел к ее мечу. – Арья, как насчет тебя? Мы сражались один единственный раз в Фартхен Дуре. – Его улыбка стала шире, и он взмахнул Брисингром. – С тех пор, я научился кое-чему.

– Ты и должен был.

– Ну так что?

Она бросила критический взгляд в сторону варденов, затем пожала плечами. – Почему бы и нет?

Пока они шли к тренировочной площадке, Эрагон сказал: – Ты не победишь меня так легко, как раньше.

– Я уверена, что ты прав.

Арья приготовила свой меч, и они отошли друг от друга приблизительно на тридцать шагов. Чувство уверенности быстро овладело Эрагоном, он уже знал, куда собирается нанести удар: в ее левое плечо.

Арья осталась стоять и не пыталась уклониться от него. Когда он был менее чем в четырех метрах, она тепло улыбнулась ему, и ослепительная улыбка лишь подчеркивала ее красоту, Эрагон дрогнул, его мысли рассредоточились в неразберихе.

Линии блестящей стали сверкнули в его сторону.

Эрагон запоздало поднял Брисинг, чтобы отклонить удар. Его рука отклонилась из-за толчка, так как кончик меча ударился о что-то – рукоятку, лезвие или плоть, но Эрагон был уверен, что что бы это ни было, он недооценил расстояние, и что его ответ оставил его незащищенным от нападения.

Прежде, чем он смог предпринять что-то большее, чем просто выпад, другой удар дотронулся до руки, держащей меч; потом возникла резкая боль в солнечном сплетении, поскольку Арья ударила по нему,