провозглашения.

Когда она и Глаэдр произнесли свои истинные имена, Эрагон почувствовал себя менее смущенным относительно своего собственного. Никто из них не был идеален, и все же они не судили друг друга за недостатки, а признавали их и прощали.

И опять ничего не произошло, когда Сапфира произнесла свое имя.

Наконец, Эрагон вышел вперед.Холодный пот покрыл его лоб. Зная, что это могут быть последние минуты его, как свободного человека, он сказал свое имя мысленно, как Глаедр и Сапфира. Они заранее договорились, что было бы безопаснее для него, не говорить свое имя вслух, чтобы уменьшить вероятность того, что кто-то может подслушать его.

Как только Эрагон мысленно сформировал последнее слово, тонкая, темная линия появилась в основе вершины.

Она поднялась вверх на пятдесят футов, а затем разделилась надвое, и, изогнувшись, трещины устремились вниз по разные стороны, очерчивая контур двух широких дверей. На дверях один за одним появлялись ряды написанных золотом символов: защита против физического и магического обнаружения.

Как только сплетения символов проявились полностью, двери качнулись наружу на невидимых петлях, соскребая землю и растения, которые выросли перед ними с тех пор, когда их открывали в последний раз. В дверном проеме виднелся громадный сводчатый тоннель, который уходил в недра земли под крутым углом.

Двери остановились, и на поляне снова воцарилась тишина.

Эрагон внимательно смотрел на темный тоннель, чувствуя, что его опасения усиливаются. Они нашли то, что искали, но он до сих пор не был уверен в том, что это не ловушка.

– Солембум не солгал, – сказала Сапфира. Она высунула язык, чтобы попробовать воздух.

Да, но что ждет нас внутри? спросил Эрагон.

– Этого места не должно было быть -, – сказал Глаэдр. – У нас и у Всадников было много секретов на Врёнгарде, но остров слишком мал для того, чтобы такой большой туннель был бы построен так, чтобы о нем не знали остальные. И все же я никогда не слышал о нем раньше -.

Эрагон нахмурился и огляделся. Они по-прежнему одни, никто не пытался подкрасться к ним. 'Могло ли это быть построено до того,как Всадники сделали Vroengard их домом?'

Глаэдр на мгновение задумался. 'Я не знаю… Может быть. Это единственное объяснение, которое имеет смысл, но если это так, то это действительно древнее.'

Каждый из них троих мысленно исследовал проход, но они так и не почувствовали живого существа в нём.

– Что ж, хорошо, – произнес Эрагон. Во рту он почувствовал кисловатый привкус страха, а ладони в перчатках стали влажными. Что бы не поджидало их в конце туннеля, он желал окончательно с этим разобраться.

Сапфира тоже нервничала, однако не так сильно.

– Давайте выкопаем крыс, что прячутся в этом гнезде-, сказала она.

Затем они вместе прошли через дверной проем в туннель.

Как только последний дюйм хвоста Сапфиры проскользнул через порог, дверь позади них сдвинулась и захлопнулась с громким треском встретившихся камней, погружая их во тьму.

– Ах, нет, нет, нет! – прорычал Эрагон, бросаясь обратно к дверям -. Наина хвитр-, сказал он, и не имеющий направления белый свет осветил вход в туннель

Внутрення поверхность дверей была идеально гладкой, и как бы он не напирал и колотил в них, они не сдвинулись с места. – Проклятие. Нужно было подложить бревно или булыжник, чтобы не дать им закрыться, – посетовал он, упрекая себя за то, что не подумал об этом раньше.

– Если будет нужно, мы всегда сможем сломать их, – сказала Сапфира.

– Я очень в этом сомневаюсь, – ответил Глаэдр.

Эрагон перехватил Брисингр: – Тогда, я полагаю, мы должны идти вперед, у нас нет иного выбора.

– А когда у нас был иной выбор кроме того, чтобы идти вперед? – спросила Сапфира.

Эрагон слегка изменил заклинание, чтобы шар света завис на одном месте под потолком, иначе недостаток теней мешал ему с Сапфирой определить глубину, а затем, вместе они вошли в наклонный туннель.

Дно прохода местами было шероховатым, что помогало им поддерживать равновесие при ходьбе. В месте, где пол переходил в стены, они сливались вместе, будто камень был расплавлен, и Эрагон предположил, что это было работой эльфов, рывших этот туннель.

Они продолжали спускаться, все глубже и глубже в землю, пока Эрагон не предположил, что они прошли под холмами позади Скалы Кутхиан и достигли подножия горы за ее пределами. Туннель не сворачивал и не имел ответвлений, а стены оставались абсолютно голыми.

В конце концов Эрагон почувствовал дуновение теплого ветра, поднимавшегося к ним из дальней части туннеля, и заметил бледно-оранжевый свет на расстоянии. – Летта, – прошептал он и погасил свой светящийся шар.

Пока они поднимались, воздух продолжал нагреваться, а свет перед ними становился ярче. Вскоре они смогли увидеть конец туннеля: огромную черную арку, всю покрытую высеченными символами, из-за которых она выглядела словно обвитой шипами. Запах серы пропитал воздух, и Эрагон почувствовал, что его глаза начали слезиться.

Они остановились пред сводчатым проходом, все, что они могли видеть через него был плоский серый пол.

Эрагон оглянулся назад, туда, откуда они пришли, а затем снова посмотрел на арку. Ее зазубренная структура нервировала Эрагона, как и Сапфиру. Он попытался прочитать символы, но они были слишком запутанные и располагались так близко друг к другу, что разобрать их было невозможно, ему также не удалось почувствовать какую либо энергию в черной структуре. Ему было сложно поверить, что арка не заколдована. Тому, кто построил этот тоннель, удалось скрыть заклинание, позволяющее закрыть дверь снаружи, значит, они могли сделать тоже самое с любым заклинанием, которое наложили на арку.

Они с Сапфирой быстро переглянулись, он облизнул губы и вспомнил, что сказал Глаэдр: – Надежных путей больше нет.

Сапфира фыркнула, выпустив маленький сноп пламени из ноздрей, а затем они с Эрагоном прошли в сводчатый проход.

Эрагон заметил сразу несколько вещей.

Во-первых, что они стоят на одной из сторон круглой комнаты более двухсот футов диаметром с большой ямой в центре, из которой исходило скучное оранжевое свечение. Во-вторых, что удушающе жарко. В-третьих, что вокруг внешней части комнаты были два концентрических кольца выступающих ярусов- сзади на один больше, чем с переди, на которой располагались (отдыхали?) многочисленные темные объекты.

В-четвертых, что стена позади этого уровня сверкала во многих местах, как будто была украшена цветными кристаллами. Но у него не было возможности рассмотреть стену или темные объекты, ибо на открытом месте рядом со светящейся ямой стоял человек с головой дракона.

Человек был сделан из металла, и сверкал, как полированная сталь. Он был без одежды, кроме набедренной повязки сегментированно сделанной из того же блестящего материала, как его тело, грудь и конечности с рифлеными мышцами, как у Кулла. В левой руке он держал металлический щит, а в правой, переливающийся меч, в котором Эрагон узнал клинок Всадника.

Позади человека, у противоположной стены комнаты, Эрагон смог разглядеть трон, спинка и сидение которого напоминали очертания существа.

Человек с головой дракона шагнул вперед. Его кожа и суставы двигались гладко, как настоящая плоть,