'Ах, вот ты где', сказал голос позади нее, она обернулась и увидела Муртага шагающего к ней величавой походкой. Как и она, он держал бокал с вином. Он был одет в черные брюки и бордовый атласный отделанный золотом камзол. Инкрустированный жемчугом кинжал висел у него на поясе. Его волосы были длиннее, чем она помнила, и он казался расслабленным и вальяжным, чего она не видела в нем раньше. Это, и свет на его лице, делали его поразительно красивым и благородным.

Он присоединился к ней под решеткой и положил руку на ее голое запястье. Жест был случайным и интимным. 'Ты – распутница, оставила меня наедине с господином Ферросом и его бесконечными рассказами. Мне потребовалось полчаса чтобы избавится от него.' Затем он сделал паузу и посмотрел на нее поближе, выражение его лица стало беспокойным. 'Тебе плохо? Твои щеки выглядят серыми '.

Она открыла рот, но не нашла слов. Она не могла придумать, как отреагировать на это.

Муртаг нахмурил брови: 'У тебя был еще один из этих твоих приступов, не так ли?'

'Я… я не знаю… Я не помню как я попала сюда, или…' Она замолкла, увидев боль, которая появилась в глазах Муртага, и которую он быстро скрыл.

Он переместил руку немного назад, и стал смотреть на холмистый пейзаж. Быстрым движением он осушил свой бокал. Затем, понизив голос, он сказал: 'Я знаю, что ты запуталась… Это не в первый раз произошло, но…' – он сделал глубокий вдох и чуть-чуть покачал головой – 'Что ты помнишь последнее? Тирм? Аберон? Осада Ситхри?… Подарок, который я сделал тебе ночью в Эоаме? '

Ужасное чувство неопределенности накрыло ее: 'Урубаен', прошептала она, – 'Зал прорицателей. Это мое последнее воспоминание '.

На мгновение она почувствовала, что его рука задрожала, но его лицо не выдало никакой реакции.

'Урубаен', повторил он хрипло. Он посмотрел на нее. – 'Насуада… Прошло уже восемь лет с тех пор как ты была в Урубаене'.

«Нет,» – она вздрогнула, – «этого не может быть.» И, тем не менее, все, что она видела и чувствовала, казалось таким реальным. Движение волос Муртага, когда ветер взъерошивал их, запах поля, прикосновение ее платье к ее коже, все, казалось, именно таким каким должно быть. Но если это было на самом деле, то почему Муртаг не успокоит ее, мысленно обращаясь к ее сознанию, как он это делал раньше? Или он забыл? Если восемь лет прошло, он мог бы не помнить то обещание, которой дал ей так давно в зале прорицателей.

'Я…' – она начала говорить, а затем услышала крик женщины:

'Моя госпожа!'

Она посмотрела через плечо и увидела как дородная горничная спешит вниз и машет перед собой белым фартуком, – 'Миледи', сказала она и сделала реверанс, – 'Мне очень жаль беспокоить вас, но дети надеются, что вы позволите им поиграть с гостями. '

'Дети', – прошептала она. Она обернулась к Муртагу и увидела, что его глаза полны слез.

'Да,' – ответил он, – 'Дети. Четверо, все сильные и здоровые и полные сильным духом'

Она вздрогнула, преодолев волнения. Она не могла с собой совладать. Потом она подняла голову. 'Покажите мне то, что я забыла. Покажите мне, почему я забыла'.

Муртаг улыбнулся ей как будто то бы с гордостью. 'С удовольствием', – сказал он и поцеловал ее в лоб. Он взял ее бокал и свой и отдал, чтобы горничная унесла их. Затем он схватил ее за руки, закрыл глаза и опустил голову.

Мгновение спустя она почувствовала как что-то давит на нее в голове, и тогда она поняла: это был не он. Это никогда не было им.

Возмущенная обманом и потерей того, чего не могло быть, она протянула правую руку, свободную от Муртага, схватила кинжал и ткнула лезвием в его сторону. И она закричала:

«В Эль-Харима жил человек, человек с желтыми глазами! Мне он сказал: 'Остерегайтесь шепота, потому что шепотом говорят ложь!'

Муртаг смотрел на нее с любопытством на озадаченном лице, а потом он исчез перед ней. Все вокруг нее – решетки, двор, имущество, холмы с виноградниками, исчезли, и она оказалась плавающей в пустоте без света и звука. Она пыталась продолжить говорить, но ни звука не вышло из ее горла. Она не могла даже слышать ритм пульса в своих жилах.

Потом она почувствовала завихрения темноты и,

она споткнулась и упала на руки и колени. Острые камни оцарапали ее ладони. Насуада мигала пока ее глаза не привыкли к свету, она встала на ноги и огляделась.

Дым. Ленты дыма дрейфующие через бесплодные поля, похожие на Пылающие Равнины.

Она опять была одета в свою рванную одежду, ее ноги были босы.

Что то зарычало позади неё, развернувшись она увидела двенадцати фунтового кулла наступающего на неё, c покачивающейся обитой железом дубиной, такой же большой как она сама. Другое рычание послышалось слева, и она увидела другово кулла, а так же четырёх меньших ургалов. Затем две горбатые фигуры скрытые плащами вышли из белёсого тумана и кинулись в её направлении, сотрясая и размахивая их плоскими мечами. Хотя она некогда не видела их до этого, она знала что это были Разаки.

Она снова засмеялась. Сейчас Гальботорикс всего лишь пытаеться напугать её.

Игнорируя надвигающихся врагов – кого она знала что некогда не сможет убить или избежать – она села на землю, скрестив ноги, и начала напевать старый гномий напев.

Первоначальные попытки Гальбаторикса обмануть ее были тонко сделаны, и они бы ввели ее в заблуждение, если бы Муртаг не предупредил ее заранее. Чтобы не раскрыть Муртага, она делала вид, что не знает о том, что Гальбаторикс манипулирует ее восприятием действительности, но независимо от того, что она видела и чувствовала, она не позволяла королю обмануть себя до такой степени чтобы изменить свои убеждения или, что гораздо хуже, дать ему свою лояльность. Вопреки ему, не всегда легко, но она держала под контролем свои мысли и слова, чем очень мешала королю.

Первой иллюзией была другая женщина, Риалла, которая присоединилась к ней в комнате предсказаний вкачестве ещё одного узника. Женщина утверждала что она была сикретным агентом преданным одному из Вандеров, шпионящей в Урубаене, и что она была схвачена во время передачи сообщения ему. Кажется больше недели, Риалла пыталась заискивать перед Насуадой, и окружным способом, убедить её что поход Вандеров был обречён, и что единственным правильным и выгодным решением было покориться Гальботориксу.

Сначала, Насуада не поняла что Риалла была илюзией. Она предположила что Гальботорикс искажал слова или внешность женщины, или возможно что он управлял её эмоциями делая её более воспреимчевой к доводам Риаллы.

В то время пока дни тянулись и Муртаг не посещал и не связывался с ней, в ней рос страх что он бросил её в лапы Гальботориксу. Мысли приченяли ей большую муку чем она думала, она поняла что волнуется об этом почти каждый раз.

Затем она начала задаваться вопросом, почему Гальбаторикс не приходит мучить ее в течение недели, и ей пришло в голову, что если неделя прошла, то вардены и эльфы напали на Урубаен. И если это бы случилось, то Гальбаторикс, наверняка, пришел бы чтобы злорадствовать. Более того, несколько странное поведение Риалы в сочетании с рядом необъяснимых пробелов в ее памяти, терпение Гальбаторикса и молчание Муртага (она не могла заставить себя думать, что он нарушит свое слово) убедили ее, как дико это ни казалось, что Риала была призраком, и хоть это и потрясло ее понимание, Гальбаторикс может изменить количество дней в ее восприятии.

Это заставило её осознать что Гальботорикс мог изменять количество прошедших по её мнению дней. Что заставило её содрогнуться. Её чувство времени стало размывчатым в течении её заключения, но она сохраняла основное представление о его течении. Его потеря, означало что она была даже больше на произволе у Гальботорикса, он мог растягивать или сжимать её ощущение как сочтёт нужным.

Однако, она оставалась полной решимости сопротивляться попыткам Гальбаторикса принудить ее, независимо от того сколько времени, казалось, проходило. Если она должна была вынести сто лет в своей камере, то с она вынесла бы эти сто лет.

Когда она оказалась невосприимчивой к коварному шепоту Риаллы, ту осудили за трусость и предательство и убрали из ее камеры, и Гальбаторикс перешел на другую уловку.

После этого его обманы стали более сложными и невероятными, но ни один не противоречил тому, что он уже показал ей, потому что король все еще пытался держать ее в неведении о своем