– По крайней мере, ты поела. – сказа он мысленно и устно

Мало, но достаточно, чтобы вернуться к Варденам.

Когда его смех прекратился, Эрагон толкнул улитку носком ботинка. – Прошло столько времени с тех пор, как во Вроенгарде были драконы, там должно быть не поняли, кто вы и подумали, что проще перекусить мной… Это была бы действительно жалкая смерть, в конечном итоге, как обед из улиток.

Но запоминающимся, сказала Сапфира.

Но запоминающимся, он согласился, чувствуя, что его радость возвращается.

И какой же, по моим словам, первый закон охоты, деточки? – спросил Глаэдр.

Вместе Эрагон и Сапфира ответили, – Не подкрадывайся к своей жертве, пока не будешь уверена,что это жертва.

Отлично, сказал Глаедр

Затем Эрагон сказал: прыгающие личинки, теневые птицы, и теперь гигантские улитки… Как заклинания в битве создало их?

Всадники, драконы, и Проклятые освободили огромное количество энергии во время сражения. Многое было связано с тем периодом, но также многое и не связано. Тех, кто выжил, чтобы рассказать, что это было за время, мир счёл безумцами не заслуживающими того, чтобы можно было доверять тому что они видели или слышали. Часть этой энергии должно быть прочно обосновалась в предках личинок и птиц, которых вы сегодня видели, и изменила их. Однако вы ошибаетесь, если включаете улиток в их ряды. Это шнелгли, они как известно, всегда жили здесь, на Врёнгарде. Они были любимой пищей для нас, драконов, по причинам которые я уверен, Сапфира ты уж поняла.

Она напевала и облизывала отбивные.

И не только их мясо мягкое и вкусное, но и раковины полезные для пищеварения.

Если они обычные животные, тогда почему мои защитные заклинания не остановили их? – спросил Эрагон. – По крайней мере, я должен был почувствовать приближающуюся опасность.

– Что, – ответил Глаэдр, – может быть результатом сражения. Волшебство не создавало снагли, но это не означает, что они остались незатронутыми силами, которые разрушили это место. Мы не должны задерживаться здесь дольше необходимого. Лучше мы покинем это место прежде, чем то, независимо от того, что скрывается на острове, решит проверить наши способности.

С помощью Сапфиры Эрагон разломал раковину сожженной улитки и при свете красного огонька принялся очищать внутренность панциря, что было грязным и липким делом, заставившим его покрыться запекшейся кровью по самые локти. После чего Эрагон вместе с Сапфирой зарыли мясо в угли.

Затем, Сапфира возвратилась на место в траве, где она лежала, снова свернулась калачиком, и заснула. На сей раз Эрагон присоединился к ней. Неся свои одеяла и седельные сумки, в одной из которых находилось сердце сердец Глаэдра, он залез под ее крыло и обосновался в теплом, темном укромном уголке между ее шеей и ее телом. И там он провёл оставшуюся часть ночи, думая и мечтая.

Следующий день был столь же серым и мрачным как и предыдущий. Небольшой слой снега покрывал склоны гор и вершины предгорий, а холодный воздух уверил Эрагона, что снег снова пойдет позже днём.

Уставшая, как и он, Сапфира, не шевелилась до тех пор, пока солнце не поднялось на ширину ладони над горами. Эрагону не терпелось, но он позволил ей спать. Для неё было более важно оправиться от полета на Врёнгард, чем для них, добраться пораньше.

Когда Сапфира проснулась,она выкопала труп улитки для Эрагона, и он приготовил 'Большой' завтрак из улитки… он не был уверен, как 'это' назвать: улитка-бекон? И как бы он его не назвал, полосы мяса были восхитительны, и он съел больше, чем обычно. Сапфира проглотила то, что осталось, а затем они прождали час, потому-что не было бы разумно ввести борьбу с пищей в желудке.

Наконец, Эрагон сложил одеяла и привязал обратно к сапфире, и они вместе с Глаэдром отправились к скале Кутиан.

Дорога к яблочной роще показалась короче, чем в предыдущий день. Корявые деревья были настолько зловещие, что даже Эрагон держал руку на Брисингре все это время, что они находились в рощи.

Как всегда, он и Сапфира остановились на краю рощи, на поляне, что служила фасадом Скалы Kuthian. Стая ворон сидела на грубой каменной скале, и при виде Сапфиры, они подняли в воздух своё карканье, как плохо – подумал Эрагон – это плохое предзнаменование представил он себе.

В течение получаса Эрагон стоял на одном месте,используя заклинания,он искал признаки любой магии,которая может принести им вред.Весь остров был опутан сетью чар.У некоторых заклинаний спрятанных глубоко в земле была такая сила,что Эрагон чувствовал будто под ним течет река энергии.Другие были маленькими и на вид безвредными, иногда затрагивая только единственный цветок или единственную ветку дерева.Больше половины заклинаний бесдействовали,потому,что им не хватало энергии.И так же большое количество заклинаний конфликтовали между собой,так если бы Всадники или те кто использовал эти заклинания,пытались отрицать более ранние части волшебства.

Эрагон не смог определить цель большинства заклинаний.Не осталось никаких отсчетов о словах которые использовались для создания этих заклятий,только структуры энергии,которые давно погибшие маги так тщательно создавали.Глаэдр помогал,так как он был знаком с некоторой частью старых заклятий опутавших Врёнгард,но в остальном Эрагон должен был догадываться сам.К счастью,даже тогда,когда он не мог понять действие заклятия,он мог понять будет ли оно действовать на них. Это был сложный процесс, который потребовал сложных заклинаний, тем не менее,ему потребовался час другой,чтобы исследовать все заклинания.

Больше всего беспокоило его, как там Глаедр и как хороши были заклинания, которые они, возможно, не смогли обнаружить. Шёлковая плотная трава выросла гораздо труднее из чар других магов, даже если бы они пытались скрыть свою работу. (???)

Наконец, когда Эрагон был так же уверен, как только он мог быть, что не было никаких ловушек на или вокруг Скалы Кутхиан, он и Сапфира шли через поляну к основанию скалы, покрытых лишайниками.

Эрагон наклонил голову и посмотрел в сторону верхней части горы. Ему казалось что она невероятно далеко. Он не видел ничего необычного в этой скале, и Сапфира тоже.

Давайте скажем свои имена и закончим это дело, сказала она.

Эрагон отправил мыслено вопрос Глаедру, и дракон ответил: Она права. У нас никаких оснований для промедления. Произнеси своё имя, потом ты Сапфира, а потом и я сделаю то же самое.

Нервничая, Эрагон сжал свои руки дважды, потом снял щит из-за спины, потянул Brisingr, и присел на корточки.

'Мое имя', сказал он громко, ясным голосом ', я Эрагон Губитель Шейдов, сын Брома'.

Меня зовут Сапфира Бьяртскулар, дочь Вервады.

А я Глаэдр Элдунари, сын Нитринги, она же длинный хвост.

Они ждали.

Вдали, вороны каркали, как будто если бы их ктото дразнил. В мыслях перемешывалось всё во едино, но он игнорировал их. Он действительно не ожидал что хранилище откроется ему так просто.

Попробуйте еще раз, но на этот раз на древнем языке, посоветовал Глаедр.

И так Эрагон сказал, “Nam iet er Eragon Sundavar-Vergandi, sonr abr Brom.”

А потом Сапфира повторила своё имя и происхождение на древнем языке, а за тем и Глаедр.

И снова ничего не произошло.

Эрагон погряз в своих мыслях, – что если их поездка была напрасной… Нет – и он выгнал из головы дурные мысли. Может быть, все наши имена были произнесены вслух, он сказал.

Но как? спросила Сапфира. Я должена реветь на камень? А что Глаедр?

Я могу сделать это за вас, сказал Эрагон.

Кажется маловероятным, что это то что нам поможет, но мы можем попробывать, сказал Глаедр.

На нашем или на древнем языке?