только лишь для того, чтобы забрать охапку веток.
Как только он достиг Сапфиры, он поместил ветки на землю, встал на колени, и начал бросать их в костер. Глаэдр сотворил заклинание, которое он не заметил, потом сказал: Ни одно из этих существ не были здесь, когда Оромис и я вернулся после сражения. Они не такие, какие должны быть. Магия, которая была брошена здесь пропитала землю и тех, кто живет на ней. Это злое место!
– Каких существ? спросил Сапфира. Она открыла глаза и зевнула, пугающим взглядом. Эрагон поделился воспоминаниями с ней, и она сказала: – Ты должен был взять меня с собой. Я могла бы съесть личинки и тени птиц, а затем они стали бы бояться нас.
Сапфира!
Она закатила глаза. Я голодна. Магия или нет, по какой причине я не смогу съесть эти странные вещи?
Потому что вместо этого они могут съесть тебя, Сапфира Бьяртскулар, сказал Глаэдр. Ты знаешь первый закон охотника, также хорошо как и я: не подкрадывайся к своей жертве, пока не будешь уверена,что это жертва. В противном случае ты могла бы съесть что-нибудь другое.
Я не стал бы дальше искать оленей,сказал Эрагон,хотя думаю их осталось достаточно много.Однако уже темно и даже если бы сейчас светило солнце не думаю что охотиться здесь было бы безопасно.
Она проврчала.Хорошо.Тогда я пожалуй буду спать дальше.Но с утра я поохочусь даже не смотря на опасность,мой желудок пуст и мне необходимо поесть перед тем как снова лететь через океан.
Верная своему слову Сапфира закрыла глаза и быстро заснула.
Эрагон построил небольшой костер, а затем съел скудный ужин и смотрел на как растут деревья вокруг. Он и Глаэдр рассказали о своих планах на следующий день, и Глаэдр рассказал ему об истории острова, возвращаясь к времени, которое было еще до прибытия эльфов в Алагейзию, когда Вренгард был еще провинцией драконов.
Перед тем как последний луч света исчез в небе,старый дракон сказал:
– Вы хотите увидеть как выглядел Врёнгард в эпоху Всадников?
– Я бы хотел-сказал Эрагон.
– Тогда смотри, сказал Glaedr, и Эрагон чувствовал дракона завладевшего его разумом и принимал поток образов и ощущений. Видение зачаровало Эрагона, поверх пейзажа, он увидел призрачный двойник этой долины. она была такой же как в настоящее время, но небо было безоблачным, и множество звезд мерцали над великим огненным кольцом гор, Арас Телдуим. Деревья были выше, прямее, и менее чувствительные, и по всей долине, здания всадников стояли нетронутыми, как бледные светящиеся маяки в сумерках с мягким светом от эльфийских беспламенных фонарей. маленькие камни были покрыты мхом, залы и башни, казались благородными, нынешним руинам было далеко до них. Были выложены дороги из булыжников, Эрагон разглядел сверкающие формы многочисленных драконов: изящные гиганты с сокровищем тысяч королей на своей шкуре.
Видение затянулось на пару мгновений дольше, после чего Глаедр покинул разум Эрагона, и долина снова возникла как и ранее.
– Это было прекрасным – сказал Эрагон.
Было, но этого уже нет.
Эрагон продолжал изучать долину, сравнивая ее с тем, что Глаэдр показал ему. Всадник нахмурился, когда он увидел линию подпрыгивающих огней фонарей. 'Заброшенный город', – подумал он и прошептал заклинание, чтобы обострить зрение. С помощью него Эрагон смог разглядеть линию из фигур в темных одеждах с капюшоном. Они медленно шли через руины. Линия казалась торжественной и неземной, и не была ритуальной. Ее качество измеряется своим успехом и узорной властью своих фонарей.
Кто они? спросил он Глаэдра. Ему казалось, что он был свидетелем чего-то не предназначеного для чужих глаз.
Я не знаю. Возможно, они потомки тех, кто спрятался во время битвы. Возможно, это люди твоего народа, которые задумали поселиться здесь после поражения Всадников. Или, возможно, это те, кто поклоняются драконам и всадникам как богам.
А такие действительно существуют?
Существовали. Мы не практиковали этого, но, несмотря на наше сопротивление, поклонение нам было распространено во многих из наиболее изолированных частей Алагейзии… Хорошо, я думаю, что ты разместился в палате, которую ты сделал.
Эрагон наблюдал за тем, как фигуры в капюшонах на протяжении почти целого часа проходили через город. Когда они достигли его дальней стороны, фонари погасли один за другим. И даже с помощью магии Эрагон не мог видеть, куда ушли те, кто их держал.
Эатем Эрагон забросал костер пригоршнями земли и заполз под свое одеяло, чтобы поспать.
Эрагон, Сапфира, вставайте!
Глаза Эрагона резко открылись. Он выпрямился и схватил Брисингр.
Все было в темноте, за исключением тусклого красного свечения углей справа от него и оборванного участка звездного неба из востока. Хотя свет был слабым, Эрагон смог разглядеть общие очертания леса и луга… и чудовищно большую улитку которая скользила по траве к нему.
Эрагон закричал и вскарабкался обратно. Улитка, чей панцирь составлял пять с половиной футов в высоту, помедлила, затем поползла к нему так быстро, как человек мог бы бежать. Змеиное шипение раздавалось из черной щели рта, и каждый глаз улитки был размером с кулак
Эрагон понял, что у него нету времени, чтобы встать на ноги, а на спине у него не было пространства. Он должен был достать Брисингр. Эрагон готовился бросить заклинание, но не успел, глава Сапфиры стрелой пронеслась мимо него и поймала улитку примерно посередине туловища. Панцырь улитки треснул между клыками Сапфиры со звуком, похожим на треск шифера, и существо испустило слабый, дрожащий вопль.
С поворотом шеи, Сапфира подбросил улитку в воздух, открыла рот, так широко, как она только могла, и поглотила все существо, подергивая головой пару раза, как малиновка ест червей.
Опустив взгляд, Эрагон заметил четыре гигантских улитки внизу на склоне. Одно из существ спряталось в панцырь; остальные поспешно двигались прочь на своих волнистых, похожых на край юбки животах.
'Вон там!' Крикнул Эрагон.
Сапфира отскочила далеко вперед. Ее тело оторвалось от земли на секунду, а потом она приземлилась на четвереньки и схватила сначала одну, потом другую, потом третью из улиток. Она не смогла съесть последнюю с улиток, так как она скрылась в своей раковине, она отдернула голову и искупала ее в потоке синего и желтого пламени, который освещал землю на сотни футов в любом направлении.
Она выдохнула пламя не больше, чем на секунду или две; затем взяла прокопченную, еще дымящуюся улитку в пасть – так осторожно, как кошка держит котенка – отнесла ее Эрагону и бросила к его ногам. Его глаза выражали недоверие, но она выглядела неплохо и действительно мертвой.
– Теперь мы можем позавтракать, сказала Сапфира.
Он посмотрел на нее, потом начал смеяться, и он смеялся, пока он не согнулся, упершись руками в колени и тяжело переводя дыхание.
– Что, настолько весело? – спросила она и дохнула на начерненную сажей раковину.
– Да, почему ты смеёшься, Эрагон? – спросил Глаэдр.
Он покачал головой продолжал хрипеть. Наконец он смог сказать:'Потому'- А потом он перешел к разговору в уме так что бы Глаэдр слышал. – Потому что…улитки и яйца!- И он начал хихикать снова, чувствуя себя очень глупо. – Потому что стейки улитки!…Голодный? У стебля! Чувство усталости? Ешьте глазное яблоко! Кому нужен мёд, когда у вас есть слизь? Я мог бы поставить стебли в чашке, как букет цветов и они…Он смеялся так сильно, ему было трудно продолжать и он опустился но одно колено, когда он выдохнул воздух, слезы радости текли из глаз.
Сапфира открыла пасть в зубастом подобии улыбки, и из ее горла вырвался мягкий хриплый звук. – Иногда, ты бываешь очень странным, Эрагон. Он чувствовал, как ему передается ее веселье. Она снова понюхала скорлупу. – Немного меду было бы очень кстати.
