Берега за ним постепенно скрывались за туманным горизонтом, пока и вовсе не исчезли. На протяжении получаса они могли любоваться лишь птицами да проплывающими облаками и необозримой гладью воды, которая коркой покрывала поверхность земли.

Но вскоре слева и перед ними на горизонте развернулся величественный вид хребтов Спайна, что сразу привлекло внимание Эрагона. Хотя горы Спайна и не принадлежали к любимым воспоминаниям его детства, все же Эрагон почувствовал себя значительно ближе к его родному дому.

Горы значительно прибавляли в размерах, пока самые высокие из заснеженных пиков, так похожие на зубчатые стены древних замков, не замаячили перед ними. А внизу тонкими ленточками протекали небольшие речушки, впадающие в громадное озеро, зажатое предгорьями Спайна. Пол дюжины деревенских хибарок тесно расположились на берегу, но их жители не могли увидеть Эрагона из за его защитных чар, даже когда Сапфира пролетала достаточно низко.

Глядя на деревни, Эрагон поразился, на сколько они крохотные и, задним числом, каким маленьким и изолированным был Карвахолл. По сравнению с большими городами, в которых он побывал, деревни были не больше, чем скопления лачуг, едва пригодных для жизни даже нищим. Многие мужчины и женщины, которых он знал, никогда не ездили более чем на несколько миль от их поселения, и всю жизнь жили в его пределах.

'Что за ограниченное существование', подумал он.

И тем не менее, он спрашивал себя, а не лучше ли было просто где нибудь остановиться и жить там, изучив все что можно об этом месте, нежели скитаться по разным уголкам Земли. И будут ли знания полные но поверхностные лучше знаний незначительных но хорошо выученных?

Он был не уверен. Эрагон вспомнил, как Оромис сказал ему, что в одной маленькой песчинке может скрываться целый мир, если достаточно внимательно изучить её.

Спайн в несколько раз раз уступал в высоте Беорским горам, но его отвесные утесы на сотни метров возвышались над Сапфирой, которая прокладывала свой путь между ними, следуя вдоль погруженных в тень ущелий и долин, пересекавших хребет. Затем ей пришлось взлететь повыше, чтобы вновь увидеть заснеженный путь. Когда она сделала это и поле зрения Эрагона расширилось, он подумал, что эти горы очень похожи на коренные зубы, растущих из кориченвых земляных десен.

Пока Сапфира летела над особенно глубокой долиной, он увидел внизу поляну с ручьем, лентой вьющимся среди травы. По ее краям стояли, как ему показалось, дома – или навесы, трудно было различить – спрятанные под сенью раскидистых елей, которыми поросли склоны соседних гор. Сквозь ветви светил одинокий огонек костра, будто крошечный кусочек золота среди кучи черных игл, и Эрагон заметил одинокую фигуру, спешащую от ручья к деревьям. Она казалась странно неуклюжей, а голова была слишком большой для такого тела.

'Я думаю, что это был ургал.'

'Где?' – спросила Сапфира, и он ощутил ее любопытство.

'На участке леса позади нас'. Он поделился воспоминаниями с ней. 'Жаль, что у нас нет времени, чтобы вернуться и выяснить. Я бы хотел увидеть как они живут.'

Она фыркнула. Поток жаркого дыма вырвался из ее ноздрей, обвился вокруг ее шеи и над ним. 'Они не могли спокойно взять дракона и Всадника, приземлившихся среди них без предупреждения.'

Он закашлялся и заморгал. когда из глаз потекли слезы. 'Не могла бы ты?…'

Она не ответила, но линия дыма сходящей с ее ноздри прекратилась, и воздух вокруг него быстро очищался.

Вскоре очертания гор показались Эрагону знакомыми, затем взору их открылось широкое ущелье, и он понял, что под ними лежит путь, ведущий в Тирм – тот же путь, который они с Бромом дважды проехали верхом. Ничего сильно не изменилось: западный рукав реки Тоарк все так же быстро нес свои воды к далекому морю, а рядом с валунами, выступающими над поверхностью, поднималась белая пена. Грунтовая дорога, по которой он с Бромом шел вдоль реки, с этой высоты выглядела, как бледная пыльная линия, шириной чуть больше оленьей тропы. Ему даже показалось, что он узнал кучку деревьев, под которыми они когда-то устроили привал.

Сапфира повернула на запад и продолжила спускаться по реке, пока горы не превратились в пышные мокрые поля, после чего она поменяла свой курс на более северный. Эрагон не расспрашивал о ее решении: она никогда не сбивается с пути, даже в подземельях Фартхен Дура, или тогда когда на ночном небе нет ни одной звезды.

Солнце уже приближалось к закату, когда они вылетели из Спайна. С наступлением темноты Эрагон стал развлекать себя тем, что думал как заманить в ловушку, убить или обмануть Галбаторикса.Через некоторое время к нему присоединился Глаедр. Они провели целый час обсуждая различные страитегии, затем стали практиковаться в проникновении в чужие мысли и защите своих собственных. Сапфира также принимала участие в упражнении однако почти безуспешно, так как полет не позволял достаточно сконцентрироваться.

Позже Эрагон некоторое время глядел на холодные белые звёзды. Затем он спросил Глаедра: 'А могут ли быть в Склепе Душ Эльдунари, которые Всадники прятали от Гальбаторикса?'

– Нет, – без колебаний отозвался Глаэдр. – 'Это невозможно. Если бы Враиль придумал такой план, мы бы об этом знали. И если бы на Вренгарде остались Элдунари, мы нашли бы их, когда вернулись, чтобы обыскать остров. Спрятать живое существо не так легко, как тебе кажется.'

Почему нет?

Если ёж сварачивается в клубок, это не значит что он становиться нивидимым, не так ли? Разум не отличается. Тыможешь спрятать свои мысли от других, но твоё существование всё ещё очивидно для любого кто исследует пространство.

С заклинанием ты смог бы-

Если заклинание влияет на наши чувства,то мы бы позаботились о том,чтобы этого не допустить.

'Значит, нет элдунари', – печально заключил Эрагон.

К сожалению нет.

Дальше они летели в тишине, озаряемые прибывающей луной, всходившей над зубчатыми пиками Спайна. Под ее светом земля казалась сделанной из олова. Эрагон улыбнулся, представив, что все вокруг было на самом деле громадной скульптурой, которую гномы вырезали в пещере размером с Алагейзию.

Эрагон чувствовал, как Глаэдр наслаждается полетом. Старый дракон, казалось, наравне с ним и Сапфирой радовался возможности оставить свои заботы на земле, пусть и ненадолго, и свободно парить в небесах.

Следующей заговорила Сапфира.Она сказала Глаэдру:

– Расскажи историю

Какую историю вы бы хотели услышать?

Расскажи о том, как ты и Оромис были захвачены Проклятыми, и как вы потом сбежали.

С этого момента интерес Эрагона значительно вырос. Ему всегда было любопытно узнать это, но ему нехватало мужества спросить у Оромиса.

Глаэдр был тих некоторое время, затем сказал: 'Когда Гальбаторикс и Морзан вернулись из диких земель и начали свою компанию против нашего ордена, мы были обеспокоены, конечно, но не более чем если б обнаружили Шейда шагающим по земле. Гальбаторикс не первый Всадник который сошёл с ума, но он был первым кто взял себе ученика, такого как Морзан. Это само по себе должно было предупредить нас об опасности с которой мы столкнулись, но правда стала очевидной только со временем.'

– В то время мы не предпологали,что Гальбаторикс соберет еще последователей,или,что даже попытается.Казалось абсурдом,что любой из наших братьев окажется подвержен ядовитым шептаниям Гальбаторикса.Морзан был новичком,его слабост была понятна.Но те кто уже давно были Всадниками?Мы никогда не подвергали сомнению их верность.Только когда они переметнулись на его сторону,мы увидели как злость и слабости развратили их.Некоторые хотели отомстить за старую боль,другие хотели,чтобы Всадники правили Алагейзией,а другие просто хотели разрушать,и побаловать себя.

Старый дракон сделал паузу иЭрагон ощутил ,что древние ненависть и печаль затмили его разум.Затем Глаэдр продолжил:

– События тогда были запутаны.А сведения,что доходили до нас были настолько перевраны,что им нельзя было верить.Оромис и я подозревали,что надвигается,что-то гораздо хуже.Мы пытались убедить