тем какое-то приятное возбуждение. Попрощавшись с Александром, я отправилась спать и спала крепко, спокойно, без сновидений.

В день отъезда начальник праздновал свои именины. Я хотела поскорее закончить работу и уехать. Он мне нравился, и это было опасно. Мне нельзя сближаться с мужчинами. Я уже представляла себе, как Александр узнает обо мне нечто ужасное и… Что именно он должен узнать – я сама толком не представляла. Надо бежать.

– Катажина, оставайтесь до завтра. Все уже знают, что вы здесь. Ведь вы не откажетесь прийти на мои именины?

– Благодарю за приглашение, но, к сожалению, мне необходимо уехать. У меня срочные дела во Вроцлаве. Поверьте, я бы с радостью…

– Ладно, пойдем на компромисс – вы уедете вечером, восьмичасовым поездом. Договорились?

– Хорошо, – улыбнулась я в ответ. – Это меня устраивает.

В пять часов я спустилась в зал, где уже собрались гости, была встречена с восторгом и с непривычки очень смутилась. Александр познакомил меня с присутствующими и усадил рядом с собой во главе стола. Я чувствовала себя неловко, старалась ни на кого не глядеть и мысленно себя ругала: опять заслужу прозвище монашки.

Начались тосты за здоровье именинника. Первоначальная скованность постепенно исчезала. Я включилась в общий разговор, шутила и изредка незаметно поглядывала на часы. В половине восьмого я поднялась.

– С вами очень приятно, но я вынуждена попрощаться, иначе опоздаю к поезду.

– К поезду? – Все дружно расхохотались. – Он ушел в восемнадцать часов. Следующий будет завтра утром.

– Как так? Ведь вы…

– Не сердитесь. Это, конечно, нехорошо с моей стороны, но у меня не было другого способа вас задержать.

– Да, он вынужден был так сделать, – поддержал Александра начальник районной милиции. – Мы здесь живем, как в пустыне. Никаких развлечений. Кругом одни развалины, вечно кого-то грабят. Именины для нас – большой праздник.

– Давайте потанцуем, – предложила жена директора школы. – Уже восемь часов, а завтра с утра на работу.

Александр включил радиолу и пригласил меня. Мы танцевали вместе один танец за другим: мне было хорошо, как-то удивительно спокойно рядом с ним. И хотя я знала, что это лишь самообман, с облегчением ему поддавалась.

Теперь я могла присмотреться к гостям.

У директора школы был облик спортсмена, коротко подстриженные волосы и совершенно не идущие ему очки в металлической оправе.

Начальник милиции успел уже отрастить брюшко, двигался неуклюже, то и дело вытирая платком пот со лба. Но танцевал самозабвенно.

Мастер сидел за столом и время от времени наливал водку в пустые рюмки. Своей блестящей лысиной он напоминал моего дедушку.

Женщины в чересчур длинных платьях двигались довольно неестественно. Оказываясь в танце рядом со мной, они приветливо улыбались.

Директор какого-то предприятия, в начале вечера шумный и крикливый, теперь крепко спал в кресле. Щеки у него разрумянились, как у девушки, седые волосы сползли на лицо.

Кто-то предложил всем выпить на брудершафт. Выпили. Потом пели. Директор так и не проснулся.

– Катажина! Мне хочется все время повторять твое имя. Скажи что-нибудь приятное, – прошептал мне на ухо виновник торжества.

– Хорошо тут у вас. Я никогда не забуду эту поездку.

– Может быть, останешься здесь? Я ведь один.

– Останусь до завтрашнего утра. А потом – в путь-дорогу, домой.

Часам к двенадцати гости начали расходиться. Остались лишь те, кто жил в общежитии.

– Вроцлав! – мечтательно произнес мастер. – Вот это город. Можно покататься на трамвае. Сходить в оперу. После жизни в большом городе этакий Глогув кажется хуже тюрьмы.

– Меня сюда перевели из Легницы всего четыре месяца назад, – сказал Александр. – Там, конечно, куда веселее. Но я здесь еще побуду. Не люблю бросать начатые объекты, хочется довести стройку до конца.

Потом мы остались одни. Спать идти не хотелось. Ведь мне прямо с утра садиться в поезд, а там – снова Вроцлав, снова сплетни, пересуды. Александр подсел поближе. Это меня протрезвило, я поднялась:

– Пойду лягу, а то просплю и опоздаю к поезду. Спокойной ночи! Спасибо тебе за чудесный вечер.

– Спокойной ночи, Катажина. Надеюсь, мы скоро снова встретимся, – он подошел и поцеловал меня в губы.

Я не противилась, прижалась к его плечу и еще на мгновение поддалась обманчивому ощущению безопасности и покоя. Может, для меня еще не все потеряно, если существуют объятия, в которых забываются все мои горести? Этот поцелуй был для меня откровением. Я легла спать, чувствуя себя обновленной.

Александр проводил меня на вокзал и обещал самое позднее через неделю приехать во Вроцлав. В