В конце недели начальник послал меня в командировку в город Глогув.

– У нас там строится объект, нужно произвести инвентаризацию. Это у вас займет дня три. Имейте в виду, они обычно стараются занизить данные о выполненном объеме работ, чтобы иметь резерв. Обратите на это внимание.

– А я справлюсь?

– Несомненно. Знаний у вас достаточно. Я совершенно спокоен.

Перед самым отъездом я услышала еще одну расстроившую меня сплетню.

– Где вы кончали техникум? Во Вроцлаве? – спросил меня начальник.

– Да. Вечерний, без отрыва от производства, на улице Давида.

– Говорят, с этими дипломами что-то не так. Вроде бы большинство студентов получило их за деньги.

– Говорят! – повторила я с горечью. – Мой диплом мне стоил двух лет бешеных усилий. Вы не поверите, в последний раз я была в кино в 1947 году. Люди любят болтать – пусть болтают себе на здоровье.

В поезд я садилась с радостью. Я любила Вроцлав, не мыслила себе жизни в другом городе, но жить здесь мне становилось все труднее.

Приятно съездить на несколько дней в этот Глогув, где никто меня не знает, не слышал обо мне ни хорошего, ни плохого, где я смогу говорить с людьми нормально, без страха и предубеждения.

По мере удаления от Вроцлава мое настроение все улучшалось.

– Мы едем по горам, едем по лесам… – пела девочка в соседнем купе.

В Глогув я приехала значительно позже, чем рассчитывала. Был поздний вечер. Немногочисленные сошедшие с поезда пассажиры сразу растаяли во мраке. Через плохо освещенный вокзал я вышла на дорогу и пошла по ней, полагая, что она приведет меня в город. Я долго брела в темноте, среди развалин. Наконец где-то в стороне забрезжил огонек. Я свернула туда и попала в ярко освещенный дом, где помещалась районная милиция.

Только здесь, в Глогуве, я убедилась, что есть города, которые спустя четыре года после войны производят такое же тягостное впечатление, как Вроцлав в 1945 году. Но Вроцлав теперь жил и залечивал свои раны. Здесь же все осталось таким же, как в момент окончания войны.

В милиции мне сказали, что гостиница находится метрах в пятистах. Следующее освещенное и неразрушенное здание – это и была гостиница. Когда я открыла перекосившуюся входную дверь, меня оглушил пьяный гомон, в лицо пахнуло винным перегаром. Окошко дежурного администратора находилось рядом с буфетом.

Я быстро заполнила бланк, вздрагивая от пьяных окриков и ругани. Нетрезвые люди всегда внушали мне страх.

Поужинать я не решилась, быстро пробежала через зал ресторана, мечтая только об одном: поскорее запереться в своей комнате.

Комната оказалась большой и мрачной. Дорогие, красные с золотом, покрытые пылью обои и замысловатые лепные украшения на потолке позволяли догадываться о былом великолепии, однако теперь, когда на их фоне красовалась ржавая железная койка, колченогий стол и один-единственный стул, они лишь усугубляли впечатление скудости и уныния.

Я повернула ключ в дверях и быстро легла в постель. Но доносившиеся из соседних комнат пьяные голоса мешали мне уснуть. За стенкой какая-то компания распевала непристойные песенки собственного сочинения, разражаясь после каждого куплета громовым хохотом. С другой стороны кто-то железным совком собирал воду с бетонного пола. Скрежет металла о бетон был совершенно невыносим. Лишь глубокой ночью все, наконец, угомонились, и я смогла уснуть.

На улице было еще совсем темно, когда в гостинице начался день. Кто-то будил проспавших, стуча кулаком поочередно во все двери. Кто-то скверно ругался. Я наспех позавтракала в грязном, не убранном после вчерашнего вечера буфете и отправилась на розыски объекта.

При свете дня город казался таким же серым и унылым, а следы ужасных разрушений проступали еще явственнее.

На месте я застала мастера, сообщила ему, зачем приехала, и взялась за работу. Часа через два появился начальник, приветствуя меня словами:

– У вашего Запалы бывают иногда блестящие идеи. Я думал, что мне придется, как обычно, все делать самому, и вдруг такая неожиданная помощь. Как вы приехали? Наверное, на машине, ведь утром поезда нет.

– Я приехала вчера вечером и ночевала в гостинице.

– В этом притоне? Бог мой, ведь там настоящее сборище подонков! Ну ничего. Сегодня мы вас устроим иначе. У нас в рабочем общежитии есть две комнаты для приезжих.

Он был приветлив и симпатичен, казался энергичным, отдавал четкие распоряжения. Фамилии я не расслышала, а звали его Александром. Со мной он был вежлив и внимателен, помогал во всем и заразительно смеялся, обнажая два ряда ровных белых зубов.

Обедали мы вместе в столовой.

– Через несколько лет, – сказал Александр, – Глогув снова станет красивым городом. Ведь он был разрушен почти полностью.

Общежитие помещалось в трех чудом уцелевших домах. Стемнело. Я чувствовала усталость и вместе с