– Эх, милый… если б на земле-матушке только виновные за все отвечали, так и половины бед не было бы… Вставай, сынок, а посчитаешься потом… Даст бог, посчитаешься…
Он встал, опустил голову, боясь, чтобы никто из владимирцев не заметил нена видящего взгляда…
Целый город стоял на коленях, да не маленький городишко, а стольный град княжества. Рязань молила, рыдала, протягивала своих детей, надеясь тронуть сердце Всеволода. То ли не тронула, то ли Великий князь слишком хорошо знал нрав непокорного города, понимал, что завтра же он запрется и даст сдачи, но Всеволод объявил, чтобы забрали свои вещи из домов, потому как город будет сож ж ен, а жители расселены по городам и весям Владимирского княжества.
Они с ужасом смотрели, как занимаются один за другим дома, как дымы распространяются по городу, захватывая все новые и новые постройки. Рязань сгорела под вой и плач своих жителей, уведенных во владимирские земли. На след ую щий день это же случилось с Белгородом. Целых два города расселил князь по своим уделам.
Тогда Федор с матерью и сестрами оказался в Ростове. Вернувшийся из дальней поездки отец разыскал их только через два года, чтобы забрать обратно. Матери удалось унести с собой мало что, они очень бедствовали эти годы, братишка Глеб даже умер. В Рязань вернулись не сразу, богатых имений там уже не было, их захватили те, с кем спорить опасно, и семья жила скромно. Да и вернулась в Рязань не вся семья, к тому времени Федор, росший крепким и сильным, уже решил, что станет служить новому Великому князю – Константину Всеволодовичу, а вернее, его сыну Васильку, с которым крепко подружился. Отец скрепя сердце согласился.
Так и получилось, что отец, мать, и две сестры (Анея и только что родившаяся Олена) отправились в Рязань, а Федор остался в Ростове. Одержав победу над братьями и став Великим князем, Константин отдал Ростов Васильку, несмотря на его молодость. С Васильком Константиновичем Федор прошел многое, стал сотником и даже сопровождал его в Киев на общий сбор князей, когда решался вопрос, помогать ли половецкому хану Котяну в ответ на его просьбу выступить против неведомого врага – татар. Василько тогда отправился во Владимир и Ростов собирать дружину, а поранивший ногу Федор остался в Киеве дожидаться.
Василько не успел, а вот Федору довелось участвовать в погоне за татарами до Калки и битве там. Он был ранен, с трудом остался цел и возненавидел всю княжескую власть. Но в Ростов вернулся, потому что там ждали жена с дочкой Настей. Хорошо, что вернулся, его Мария прожила недолго, оставив четырехлетнюю Настю сиротой. Девочку воспитывала бабушка.
Когда дочери было восемь, Федор получил ранение, заставившее его уйти из дружины. Тогда он и вспомнил про маленький город Козельск, в котором побывал проездом, возвращаясь из Чернигова после Калки. Федора оставили там на целых полгода – залечивать раны. Козельск понравился, особенно его продуманная система укреплений. А по весне Федору пришлось вместе с козельчанами отбивать набег половцев, тогда оценил разумные старания прежнего воеводы и молодого князя сполна. Воевода был стар, он звал Федора к себе, но тот рвался душой в Ростов к семье.
Когда больше не смог ходить в походы с Васильком, попросился отпустить в Козельск, князь был не слишком доволен, все же Козельск принадлежал Черниговскому княжеству, но потом махнул рукой:
– Езжай, Федор, живи как сам себе мыслишь.
Два года в Козельске ходил под рукой воеводы, а потом воевода Ставр отошел от дел, передав дружину Федору. И вот уже пятый год он сам воевода Козельска, а после гибели князя Тита на охоте и вообще Хозяин города. Маленькому князю всего четыре, но Федор успокоил княгиню:
– Вырастим твоего сына, Красава, всем городом вырастим. Пусть силы набирается.
И правда, Козельск стоял крепко, половцев не боялся, да и княжьих дружин тоже. Ставший после смерти старшего брата Константина Великим князем, Юрий Всеволодович вроде успокоился, и лежавший почти на границе княжеств Козельск жил мирно который год. Но воевода гонял дружину как прежде – до седьмого пота и черных мушек в глазах, утверждая, что потому и мирно, что всегда к отражению готовы.
Федор возвращался из Чернигова, куда ездил к Черниговскому князю Михаилу Всеволодовичу обговаривать многие накопившиеся дела. Он был рад тому, что едет домой: там ждала Настя. Перед самым отцовским отъездом с дочерью случилась беда – взбрыкнула, поднявшись на дыбы, в общем-то смирная кобыла Зорька, и Настя, не удержавшись, грохнулась наземь. Ударилась, видно, сильно, потому что, когда к ней подбежали, была без чувств. Воинтиха сказала, что ничего страшного, только нужно отлежаться.
Настю отец оставил дома под присмотром, к нему в Козельск после гибели мужа переехала со своими детьми сестра Анея. Она взяла все хозяйство не только его двора, но и всего Козельска твердой рукой, оставив брату ратные заботы. И трех девчонок воспитывала тоже строго. Анея тоже успокоила брата, мол, езжай, все, что нужно, сделаем сами. Все бы ничего, да Насте в эту осень замуж выходить, давно с Юрием Ивановичем сговорено про детей. Маленькая глазастая Настена так понравилась другу Федора Юрию, что отцы договорились, когда девочке исполнится пятнадцать, женить на ней сына Юрия Андрея. Так и оказалась Настя сосватанной, вернее, сговоренной в неполных четыре года.
После того, как Федор из ростовского боярина превратился в козельского, Юрий своего решения не отменил, Андрею двадцать уж давно минуло, а он все ждет, когда Настя повзрослеет. Девушке зимой пятнадцать, пора бы уж, но если она и впрямь память потеряет после падения с лошади, тогда беда, кому же нужна пусть и красивая, но беспамятная невеста? Оставалось надеяться, что все пройдет быстро… Когда уезжал, дочь лежала пластом, это Воинтиха постаралась. Сам Федор ни за что бы такого не допустил, но Анея так глянула: «Езжай в свой Чернигов!», что он поспешил ретироваться. А на душе все равно кошки скребли…
Небо посветлело, вылив все, что можно, туча исчезла, и выглянуло солнце. Солнце и ветер быстро подсушили все вокруг, потому от намокшей одежды, да и от самой земли поднимался пар. Осень вообще стояла переменчивая – то солнце, то дождь. Но холода пока не наступали, а ветер не давал земле размокнуть в непролазную грязь.
Воевода размышлял теперь уже об услышанном в Чернигове. Он помнил, как съезжались четырнадцать лет назад в Киев князья, созванные Мстиславом Киевским. Тогда к Мстиславу Галицкому примчался со странной вестью его тесть половецкий хан Котян. Такими испуганными половцев никогда не видели, Котян только что не на коленях перед тремя князьями Мстиславами – Киевским, Галицким и Черниговским – ползал, убеждал, что коли половцев та страшная сила осилит, то Русь – следующая. Князья приосанились, решив, что половцы навсегда под их руку встанут, а узнав, что «страшной силы» всего-то три тумена, то есть тысяч тридцать, долго смеялись половецкому испугу.
А потом был ужас и позор. Русских дружин собралось в несколько раз больше, можно бы шапками тех татар закидать, но если лада меж охотниками нет, то они не только медведя или лося, но и зайца вместе не возьмут. Три Мстислава со своими и примкнувшими к ним дружинами, вдрызг перессорившись по пути, преследовали татар до Калки и там были не просто биты, а уничтожены! Вырвался только Мстислав Галицкий со своим зятем Данилой, недаром, знать, у Мстислава прозвище Удатный, то есть Удачливый.
Владимиро-суздальской дружины там не было, рязанцев немного, а от Ростова и вовсе чуть, потому как бывший на съезде Василько Константинович, совсем юный, горячий, возбужденно блестевший глазами в предвкушении будущей рати, отправился свою дружину собирать и на Калку попросту не успел. А вот Федору довелось, он видел, как эти всадники на низких лошадках легко разделываются с лучшими русскими дружинами. Видел все княжеские просчеты, что все врозь и каждый ждет, чтобы другого побили. Как тут не побить?
И вот теперь прибегавшие в Чернигов и Брянск половцы твердили, что та сила снова пришла, булгар, мол, уже побили, дальше очередь половцев, а потом как и в первый раз – Руси. Только бы не вышли князья еще раз сдуру в поле с теми татарами биться, только бы не повторили ошибку Калки. В прошлый раз татары югом пришли, Степью, и на булгар на обратном пути налетели. Булгары друг перед дружкой не чинились, а потому побили обидчиков русских князей знатно. Теперь та сила вернулась и начала с булгар. Русские ближе половцев, на кого пойдут?
Одно успокаивало – это степняки, а степняк хорош в поле, крепостей брать не умеет и осаждать тоже. Если Козельск еще укрепить, то нестрашно, можно и пересидеть. Для себя воевода решил, что всю зиму положит на укрепление стен и округи, надо подновить засеки, подготовить побольше чеснока для
