– Есть небольшой городок, называется Эрнандес. Римо, вы один?

– Не совсем, – ответил Римо.

– Выпусти меня! – взвизгнула Памела. – Я вызову полицию. Я...

Римо швырнул в дверь ванной настольную лампу. Памела на мгновение затихла.

– Эта девушка? – спросил Смит.

– Да.

– Избавьтесь от нее. Я вам уже говорил.

– Хорошо, хорошо, обязательно, – пообещал Римо.

– Ей нельзя ехать с вами. И это последнее слово.

– Я же сказал, что я об этом позабочусь, так? Ну, где и когда?

Смит дал ему указания, полученные от Абнера Бьюэлла.

– Завтра в полдень, – сообщил он. – Чиун будет вас там ждать, – добавил он как бы между прочим.

– Постойте-ка, – не понял Римо. – Чиун будет меня ждать? Мне казалось, вы сказали, что со мной никого не должно быть.

– Чиун не очень-то похож на докучливого зеваку, – заметил Смит.

– Он таким бывает, – возразил Римо. – А кроме того, у него на меня зуб.

Смит вздохнул. Римо представил себе его в этот момент – как он указательным пальцем вдавливает стальную дужку очков в переносицу.

– Мне казалось... Это достаточно важно... Я подумал, что будет лучше, если вы там оба будете.

Памела снова начала визжать, а больше ламп под рукой не было.

– Ладно, – уступил Римо. – Буду искать там Чиуна. Если он там, мы будем работать вместе. Если нет – я справлюсь один.

– Ровно в полдень, – повторил Смит. – Чиун будет там.

Римо показалось, что голос у Смита какой-то хриплым и скрипучий, но телефон щелкнул и отключился прежде, чем он успел это проверить.

Смит еще некоторое время просидел за столом, держа в руке смолкшую трубку телефона. Потом, чувствуя себя совсем старым и разбитым, он подошел к запертому шкафу и достал из него «Барсгод» – пистолет голландского производства, стреляющий разрывными пулями. Ближайшим пятнадцати часам предстояло стать самым печальным периодом в его жизни, но кто сказал, что работа по спасению мира – это сборник анекдотов?

Охранник у ворот Фолкрофта спросил:

– Домой наконец, доктор Смит?

И Смит чуть было не ответил. «Нет. Спасать мир», но промолчал.

Как всегда бывало в его жизни, только мертвые тела расскажут, где он был и что он делал.

– Наконец-то, – сказала Памела Трашвелл, когда Римо открыл дверь ванной и выпустил ее. – Кто это был? Президент?

– Ошиблись номером, – пробурчал Римо. – Когда я закончу свою работу с телефонными хулиганами, меня переведут на ошибки в соединении.

– Ошиблись номером, а ты с ними проболтал десять минут?

– Ладно, ладно. Это была моя тетя Милли. Она любит поговорить.

– Вот как? – насмешливо сказала Памела. – Ну и о чем вы говорили?

– Она сказала, что в Батлере, штат Пенсильвания, хорошая погода.

– И ей на это понадобилось десять минут?

– Да, – ответил Римо. – Для Батлера это очень значительное событие. Есть о чем поговорить.

– Я не верю, что это была твоя тетя Тилли, – заявила Памела и накрутила на палец прядь черных, как смоль, волос Римо.

– Милли, – поправил он.

– Ну, тетя Милли. – Памела потерлась носом о его шею. – Спорим, я заставлю тебя сказать, с кем ты на самом деле разговаривал? – промурлыкала она.

– У тебя нет ни малейшего шанса, – ответил Римо. – Я неподкупен.

– Посмотрим, – заявила Памела.

Она уложила его на кровать и занялась молнией его брюк.

Римо позволил ей раздеть его, а когда ее руки принялись гладить его тело, он сказал:

– Совратительница! Тебе же будет хуже.

Давным-давно, на самом раннем этапе обучения, Чиун разъяснил Римо, что есть тридцать семь стадий, тридцать семь шагов, как дать женщине наслаждение. Начинается с внутренней стороны левого запястья, а кончается тем, что женщина визжит в экстазе, хотя редкая женщина не завизжит в экстазе уже на седьмой или восьмой стадии. Это было воплощение мужской мечты, но вместе с тем для Римо это превратило секс в скучное, утомительное, чисто механическое действие, и он теперь редко об этом думал.

– Тебе нравится повиноваться женщине? – спросила Памела, оседав его верхом.

– Это для меня – как острый шип в глазу, – отозвался Римо.

Она еще поиграла его телом, лаская его пальцами и языком, потом прервала свое занятие.

– Ну как, ты еще не готов мне все рассказать?

– Не скажу, если ты перестанешь меня ласкать, – ответил Римо.

– А я перестану, если ты мне не скажешь, – пригрозила она.

– Не надо переставать, – попросил Римо.

– Перестану. Клянусь тебе, перестану.

– Ой ли? – воскликнул Римо.

Он развернулся и прикоснулся к внутренней стороне ее запястья. Он уже забыл, в каком порядке идут эти стадии, но, начав с запястья, перешел к локтю, оттуда – к точке на правом бедре, затем – к нервному узлу у основания позвоночного столба.

С каждой последующей стадией она стонала все громче и громче. Груди ее вздымались, она вся дергалась и билась в конвульсиях. Римо удовлетворил ее желание, держа ее за руки, а тело ее сотрясалось в лихорадочном припадке.

Кончив, она без сил повалилась на кровать и лежала там – изможденная, вся покрытая потом. Римо прикоснулся к нервному центру у нее на горле, слегка поиграл им, и она закрыла глаза и уснула.

Он нежно дотронулся до ее лица.

– Может быть, мы еще увидимся, – негромко сказал он, выходя из комнаты.

Но каким-то образом – не зная, как и почему, – он чувствовал, что вряд ли.

Он уже был на пути в Эрнандес, когда вдруг понял, и столь потрясающим было это открытие, что ему пришлось съехать на обочину и немного поразмыслить.

Смит лгал, когда говорил о том, что Чиун будет ждать Римо. Римо не сомневался в этом, но не смог сразу сообразить, что к чему. Теперь он понял.

Ему, Римо, суждено умереть.

Это было одним из условий контракта, заключенного между Чиуном и Смитом. Римо знал это. Золото непрерывно поступало в деревню Синанджу, но к этому золоту было привязано одно дополнительное условие: Чиуну придется убить Римо, когда Смит отдаст приказ.