не палач.

– Как пожелаете, – милостиво согласился Хамута.

Улыбнувшись, он легким движением руки взял ружье из рук лорда, зарядил его и выстрелил. Ружье было столь великолепно, все детали подогнаны так точно, что даже без глушителя выстрел прозвучал просто как легкий вздох, Узел на одной из веревок, стягивающих бродягу, лопнул. Бродяга встряхнулся, сбрасывая веревки на пол, вскрикнул, а Хамута вернул ружье лорду.

– Боже милостивый, – произнес лорд.

Тот, который только что получил свободу, был крупным небритым мужчиной, а глаза его были налиты краской безумия.

– Он – убийца, – сообщил Хамута. – И я думаю, он хочет отнять у вас ваши драгоценности и вашу жизнь, старина. Так говорят англичане? «Старина»?

Хамута рассмеялся. Лорд неловко вставил патрон в ружье и выстрелил. На животе разъяренного убийцы появился маленький след от попадания пули. Но пуля оставила лишь крохотную красную отметинку. По своему охотничьему опыту лорд знал, в чем ошибка. Платиновая пуля была столь тверда, что прошла сквозь тело, как острая тонкая игла. Пуля должна попасть в мозг или задеть какой-то жизненно важный орган, иначе человека не свалить.

Но в руках у него больше не было ружья. Это злобное животное, Хамута забрал его. Он смеялся. Зарядил, выстрелил и снова рассмеялся. И в этот момент лорд понял, зачем ему нужно было иметь крепкий желудок. Одним выстрелом Хамута раздробил левую лодыжку бродяги, вторым правую. Бедняга повалился навзничь, он визжал от боли, и тогда Хамута всадил пулю ему в позвоночный столб, и ноги перестали дергаться. И лорд прочитал выражение боли и страха в глазах жертвы.

Но патронов больше не было.

Лорд отвернулся и сердито воззрился на своего друга.

– Как могли вы допустить, чтобы я видел такое?

– Вы сказали, что вам нужно оружие Хамуты.

– Да, но не такой ценой.

– Вы сказали, что у вас нет проблем с желудком.

– Да, конечно. Но такого я не ожидал.

Стоны жертвы смешивались с хохотом Хамуты. Оружейник смеялся столько же над англичанином, сколько и над истекающей кровью фигурой, распростертой на полу.

– Вы никому ничего не расскажете, – предупредил лорда друг.

– И как долго все это будет продолжаться? – спросил лорд.

– Пока мистер Хамута не насладится сполна.

Лорд покачал головой. Они слушали стоны и визги более пятнадцати минут, а потом Хамуте принесли коробку с платиновыми пулями, и выражение презрения на лице лорда сменилось выражением восторга и восхищения.

Пули, пущенные рукой Хамуты, попадали в цель с точностью хирургического скальпеля. Сначала Хамута положил конец визгам, слегка зацепив череп жертвы, как раз достаточно, чтобы жертва потеряла сознание.

– Я хотел, чтобы вы меня слышали, – пояснил он лорду. – Сначала – в череп. Потом разбить адамово яблоко. Потом – мочку левого уха, потом – правого, а потом – вниз по телу до коленных чашечек. Прощайте, коленные чашечки.

Его пули еще дважды скользнули по черепу жертвы, а потом Хамута велел лорду закончить акт убийства.

Ружье чуть не выскользнуло из пальцев лорда – так они вспотели. Он слышал, как бешено колотится его сердце.

Прости, бродяга, подумал он, и сделал один-единственный выстрел – прямо в сердце, и тем положил конец всему этому жалкому зрелищу, не обращая внимания на то, что Хамута продолжает насмехаться над ним.

Хамута счел ниже своего достоинства сообщать лорду, что тот, фактически, заставил его скомкать весь процесс продажи оружия. Ему надо было срочно отправляться в Калифорнию. Там для него была приготовлена совершенно замечательная мишень, и ему было велено поторапливаться.

– Это будет для вас настоящее испытание, – сказал поставщик мишени.

– Для меня не бывает испытаний, – ответил Хамута. – Только развлечение.

– Что ж, тогда мы оба позабавимся, – сказал поставщик мишени, американец Абнер Бьюэлл, человек, который воистину знал, как дать людям то, чего они хотят.

Все они привыкли к роскошному образу жизни, к роскошным автомобилям и роскошным домам, к роскошным женщинам и роскошным курортам, и к самой роскошной штуке в этом мире – к возможности покупать все, что угодно, не озадачивая себя вопросом, сколько это стоит.

А потом деньги иссякли, и Берни Бондини, кассиру в супермаркете, купившему собственную бакалейную лавку, и Сташу Франко, банковскому кассиру, ставшему биржевым маклером, и Элтону Хабблу, автомеханику, ныне владевшему двумя магазинами по продаже автомобилей, весь последний месяц пришлось очень и очень напрягаться, чтобы сохранить свой неизмеримо возросший уровень жизни. И поэтому, когда все они получили открытку, на которой был написан вопрос «Что бы вы НЕ стали делать для того, чтобы вернуть деньги?», а также был назван адрес в Малибу и время, все трое пришли в назначенное место в назначенное время.

Это оказался великолепный дом с колоннами и с видом на океан, и на участок песчаного пляжа, о который мерно плескались волны Тихого океана. Дом стоил не меньше трех миллионов, и уже одним этим мог настроить их сознание на нужный лад, дав почувствовать, что они могут потерять.

Рыжеволосая красавица безмолвно впустила их в дом и так же безмолвно провела на широкий балкон, выходивший на океан. Когда она развернулась, чтобы уйти, Бондини спросил.

– Мисс, что нам надо сделать?

Рыжая красавица ответила:

– Поразмышляйте над тем, что было написано на открытках, которые вы получили.

Они поразмышляли над этим и обсудили. Есть кое-что такое, что они не станут делать даже и за деньги. Нет-нет. Есть некоторые незыблемые принципы и нормы морали, которые они не нарушат ни при каких обстоятельствах, – это те нормы, которые и отличают человека от животного.

Они понаблюдали за тем как внизу под ними, по пляжу, строем проходят прекрасные купальщицы, с надеждой поглядывая на дом, и наконец Хаббл заставил себя отвернуться и вяло промямлил:

– Мне наплевать. Есть кое-что такое, что я не стану делать за деньги.

– Я тоже, – поддакнул Бондини.

– Например? – спросил Франко.

– Я бы не стал убивать маму палкой, – сказал Бондини. – Никогда. Я ни за что не стал бы это делать. Меня не настолько интересуют деньги.

Хаббл согласно кивнул.

– Да, думаю, это действительно могло бы быть ужасно. Но если она совсем уж старая и больная, как моя. Я хочу сказать: иногда смерть лучшее решение жизненных проблем, чем продолжение жизни.

– Но палкой! – воскликнул Бондини. – Никогда. Я не стану убивать маму палкой.