– Не важно, – махнула рукой Танака. – Послушай, нельзя ли мне попросить тебя снять эту форму?

– Нам запрещено вступать в близкие отношения с гостями.

– А если сделать исключение для одной озабоченной блондинки?

– Ну, такое со мной впервые, – заулыбался коридорный, сбрасывая куртку и расстегивая ширинку.

– Разденься в ванной и выбрось свои лохмотья наружу, – распорядилась Тамайо.

Коридорный пожал плечами.

– Как скажешь.

Раздевшись, он досадливо поморщился, ибо блондинка стала натягивать на себя его куртку поверх розового бюстгальтера.

Застегнув ширинку, Танака открыла входную дверь.

– Куда же ты? – воскликнул коридорный.

– Тише, я сейчас вернусь.

– Так у меня же стоит!

– Окуни его куда-нибудь.

– Подожди!

Но дверь захлопнулась прямо перед его носом.

Выйдя из лифта на десятом этаже, Тамайо Танака осмотрелась. Она двигалась так, будто на нее надели крахмальную смирительную рубашку. Ничего, зато она снова в игре!

И теперь уже ни за что не отступит.

Перед Ясиром Носсэром стояла одна проблема. Причем отнюдь не пустячная, а очень даже крупная проблема.

Сложность заключалась не в том, как нанять самолет, чтобы пролететь над Манхэттеном. Дело в общем-то чепуховое, если есть деньги. Многие журналисты так поступают, здесь нет ничего необычного.

Проблематично было другое – как направить самолет прямо в окно номера, который занимала лицемерная Абир Гхула.

На каком этаже он находится – ясно, как найти нужный – тоже. Ясир Носсэр внимательно всматривался в окуляры цейссовского бинокля. Да, этаж он определил правильно.

Теперь требовалось вычислить, с какой стороны отеля находится номер Абир Гхулы. Конечно, лучше бы определить и ее окна, но это, пожалуй, невозможно. Да и не нужно. Найти соответствующую сторону здания означало добиться успеха. Ибо когда вертолет ударится о стену, прозвучит мощный взрыв, который погребет под собой все, что находится с этой стороны – в том числе и кости еретички.

– Еще один круг? – спросил пилот.

– Да, пожалуй.

'Может быть, ее окна выходят в сторону Мекки? – размышлял Ясир. – Нет, вряд ли. Абир Гхула делает все наоборот.

Значит, ее окна выходят на противоположную сторону... Да, пожалуй'.

В конце концов после продолжительных размышлений (поскольку у него был всего один самолет и всего одна жизнь) Ясир решил, что он на верном пути.

– Время! – объявил он.

– Вы уже кончили? – удивился пилот.

– Почти. Я бы попросил вас подлететь поближе к отелю.

– Как близко?

– Летите прямо на отель, а я скажу, когда хватит.

– Хорошо.

«Пайпер Чероки» сделал вираж и полетел по прямой.

– Немного ниже, – произнес Ясир Носсэр, глядя в бинокль через лобовое стекло. – Хорошо, оставайтесь на этом уровне.

– А вы разве не собираетесь делать снимок?

– Да, да. Как же я забыл?

И, достав из спортивной сумки девятимиллиметровый пистолет, Ясир Носсэр приставил его к виску ничего не подозревающего пилота.

Ясир спустил курок. Глаза пилота выскочили из орбит и прилипли к боковому стеклу.

Ясир Носсэр подхватил штурвал из рук мертвого летчика и с криками: «Алла акбар! Господь велик!» – бросился вперед.

На каждой из четырех сторон десятого этажа отеля было примерно по десять дверей. Солнце стояло высоко, и его осенние лучи, лившиеся сквозь прозрачные окна, создавали какую-то сверхъестественную картину.

Тамайо осторожно двигалась по широким коридорам, стараясь уловить малейший шорох, доносящийся из-за дверей.

Каждый раз, заслышав что-нибудь подозрительное, Тамайо сразу становилась на колени и прикладывала ухо к панели.

Но до сих пор до нее не доносилось ничего, что напоминало бы резкий голос Абир Гхулы.

Вот за дверью раздались позывные Си-эн-эн. Тамайо ненавидела этот канал, считая, что его ведущим самое место где-нибудь в заводском радиоузле. Несмотря на известность, никого из них не приглашали к Лено, не говоря уже о Леттермане.

Уже собираясь подняться на следующий этаж, Тамайо вдруг услышала чей- то скрипучий голос:

– Посмотри, кто там прячется за дверью, Римо.

Голос показался девушке знакомым, но, прежде чем она успела сообразить, кому он принадлежит, дверь резко распахнулась, и Танака влетела в комнату, визжа, как кошка, которой прищемили хвост.

У нее тут же отобрали большую сумку, и чья-то крепкая рука приподняла журналистку с такой легкостью, как будто она была бестелесной.

Тамайо тут же узнала эти глубоко посаженные глаза и высокие скулы.

– Что вы здесь делаете? – спросил ее человек, представившийся ей когда-то Римо.

– Вам какая разница? – вопросом на вопрос ответила Тамайо.

– Я совсем не то хотел услышать.

– Слушайте, дайте мне десять минут на эксклюзив с Абир Гхулой, и я никому не скажу, что она здесь.

– Нет вопросов.

– Отлично! А у вас не будет проблем, когда я выйду в эфир?

– Вы никуда и ни с чем не выйдете, – отрезал Римо.

И Тамайо Танаку подвели к королевских размеров кровати, на которой под голубыми покрывалами лежала женщина с волосами цвета воронова крыла.

– Она умерла? – ахнула Тамайо, чувствуя, что ее история превращается в краткий некролог.

– Просто отсыпается.

– Мусульмане же не пьют!

– Она не потому отсыпается, – отозвался Римо и легонько сдавил Тамайо шею.