– ИНОГДА МИР НУЖДАЕТСЯ В ПЕРЕМЕНАХ.
– О… Э… Дедушка?
– ДА?
– Э… качели. Те, что в саду. Я хочу сказать… они были очень хорошими. Хорошими качелями.
– ПРАВДА?
– Я была слишком молода, чтобы понять это.
– ТЕБЕ ОНИ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПОНРАВИЛИСЬ?
– У них есть… свой стиль. Сомневаюсь, что у кого-либо еще были такие качели.
– СПАСИБО.
– Но… это ничего не меняет, понимаешь? Мир по-прежнему полон глупцов. Люди совсем не используют свои мозги. Не хотят думать правильно.
– КАК ТЫ?
– По крайней мере, я пытаюсь. Например… если я находилась здесь все эти дни, кто сейчас лежит в моей постели?
– ДУМАЮ, КАК РАЗ СЕЙЧАС ТЫ ВЫШЛА ПОГУЛЯТЬ ПОД ЛУНОЙ.
– Значит, все в порядке.
Смерть закашлялся.
– ГМ…
– Прости?
– ЗНАЮ, ЭТО ПРОСТО СМЕШНО…
– Что?
– ГМ… ТЫ НЕ БУДЕШЬ ПРОТИВ ПОЦЕЛОВАТЬ СВОЕГО ДЕДУШКУ НА ПРОЩАНЬЕ?
Сьюзен молча смотрела на него.
Голубой огонь в глазницах Смерти медленно угасал, и свет, угасая, казалось, втягивал ее взгляд в глазницы и в темноту за ними…
…Которой не было конца, она продолжалась и продолжалась. И ее невозможно было описать словами.
Она встала на цыпочки, пригнула к себе его голову и поцеловала в макушку. Макушка была гладкой и белой, как бильярдный шар.
Сьюзен отвернулась и, чтобы скрыть смущение, воззрилась на едва различимые в темноте здания.
– Надеюсь, я не забыла оставить окно открытым.
Да чего беспокоиться?… Будет как будет. Она должна знать, даже если потом будет злиться на себя за то, что спросила.
– Послушай, люди, с которыми я встречалась… как ты думаешь, я когда- нибудь увижусь с…
Сьюзен обернулась, но за ее спиной уже никого не было. Только следы от копыт таяли на булыжниках.
Окно было закрыто. Пришлось войти в дверь и подняться по темной лестнице.
– Сьюзен!
Сьюзен почувствовала, что начинает исчезать – по привычке. И заставила себя остановиться. В этом не было необходимости. На самом деле это никогда не было нужно.
В конце коридора в круге света она разглядела фигуру.
– Да, госпожа Ноно?
Директриса смотрела на нее так пристально, словно Сьюзен вот-вот должна была исчезнуть.
– С вами все в порядке, госпожа Ноно?
Старшая преподавательница наконец взяла себя в руки.
– Ты разве не знаешь, что уже полночь? А ты не в постели! Как не стыдно! И это никак не назовешь школьной формой!
Сьюзен опустила взгляд. Трудно учесть все мелочи. Она по-прежнему была в черном платье с кружевами.
– Да, – согласилась она, – вы правы. – И широко улыбнулась госпоже Ноно.
– Понимаешь, существуют школьные правила… – продолжала выговаривать госпожа Ноно, но уже менее уверенным тоном.
Сьюзен похлопала ее по руке.
– Но зачастую это не более чем пожелания. А вы как думаете, Эвлалия?
Госпожа Ноно открыла рот. Госпожа Ноно закрыла рот. И Сьюзен вдруг поняла, что она довольно невысокого роста. У нее была высокая осанка, высокий голос и высокая манера поведения, она была высокой во всех отношениях, кроме роста. Самым удивительным было то, что ей удавалось скрывать это от других людей.
– Впрочем, мне пора в постель, – сказала Сьюзен, мозг ее бурлил от притока адреналина. – Кстати, вам тоже. Не стоит в столь поздний час бродить по продуваемым насквозь коридорам, особенно в вашем возрасте, – а, как вы думаете? Завтра – последний день. Вы же не хотите выглядеть усталой, когда приедут родители.
– Э… да. Конечно. Спасибо, Сьюзен.
Сьюзен еще раз улыбнулась директрисе и направилась в спальню, где разделась в темноте и нырнула под одеяло.
Тишину в комнате нарушали только посапывание девятерых девушек и похожий на звук камнепада храп спящей принцессы Нефриты.
А потом Сьюзен услышала, как какая-то девочка заплакала – тихонько, так чтобы никто ее не услышал. И плакала она довольно долго. Столько всего предстояло наверстать…
Высоко в небе над Плоским миром парил Смерть. Услышав этот плач, он кивнул. Можно выбрать бессмертие, можно выбрать человечность.
Но выбор каждый делает сам.
Был последний день семестра, и, соответственно, везде царила неразбериха. Некоторые девочки уезжали раньше других, постоянным потоком прибывали родители самого разного происхождения, так что ни о каких занятиях не могло быть и речи. В такой день допускается некоторое несоблюдение школьных правил.
Сьюзен, Глория и принцесса Нефрита направились к цветочным часам. Без четверти маргаритка.
Сьюзен чувствовала себя опустошенной и вместе с тем натянутой как струна. Казалось, что вот-вот с ее кончиков пальцев посыплются искры.
Глория принесла пакет вяленой рыбы, купленной в лавочке на улице Трех Роз. Пакет испускал запах горячего уксуса и густого холестерина.
– Папа говорит, я должна вернуться домой и выйти замуж за какого-то тролля, – сообщила Нефрита. – Эй, если есть хорошие рыбные кости, я с удовольствием съем.
– А ты его знаешь? – спросила Сьюзен.
– Нет, но папа говорит, что гора у него просто огромная.
– Я бы на твоем месте не соглашалась, – прошамкала Глория сквозь полный
