потянулся до хруста в суставах, широко зевнул, явив нам на редкость белые и ровные зубы, звучно ими клацнул и выдал:

— Ну и видок же у вас, ребята!

Этими словами он вызвал среди нас еще большее озлобление. Жутко, до зуда в руках, хотелось сгрести этого горе-крота за тощую шею и придушить. От применения рукоприкладства удерживало лишь то, что с транспортом была напряженка. Тащиться по пустыне пешкодралом не улыбалось никому.

— Как насчет завтрака? — радостно осклабился бывший мул.

Мы дружно рыкнули:

— Никак!!! — и сжали кулаки.

На нашу вспышку праведного гнева парнишка округлил глаза, запустил обласканную солнцем до состояния вареного рака пятерню в пыльную темную шевелюру, устроив на голове еще больший беспорядок, и удивленно уставился на нас:

— Ладно. Понял. Есть нечего.

— Просто поразительная догадливость, — многообещающе протянула Лисса. — Ты посмотри на нас! Мы из-за тебя обгорели почти до костей! А он стоит и чешется!

— ОН ГОЛЫЙ!!! — по буквам выдавила из себя принцесса, закатила прекрасные глаза и рухнула в обморок.

Парнишка врожденной стыдливостью, похоже, не страдал, собственная нагота ничуть его не смущала.

Все уставились на картинно раскинувшееся на песке хрупкое тело в полном недоумении. Что-что, а красиво падать в обморок эльфийка умела. Волосы разметались живописными локонами и так прикрыли обгоревшее лицо своей хозяйки, что красные пятна казались причудливой игрой светотени. Наверное, во дворцах всем благовоспитанным принцессам преподают обморокопадение. Этот предмет у них где-то между вышиванием, умением плакать и верховой ездой. Пришлось откачивать болезную. Мы с Лиссой и Линком, сплоченные своеобразным тимбилдингом, махали над практически бездыханным телом кто рубашкой, кто носками. Лично мне достались чьи-то грязные портки, которые, судя по запаху, не стирали неделю.

Надо будет при случае предложить на родной фирме такое оригинальное совместное времяпровождение с дружным вытаскиванием из ямы самого толстого сотрудника. О! Наша главная бухгалтерша Клавдия Петровна как раз подойдет. По моим подсчетам, в ней точно килограммов эдак двести. На мула, конечно, не потянет, скорее на колобок, в который бабка переложила дрожжей, надеясь, что такой-то вряд ли куда-то укатится. К сожалению, в подобном тимбилдинге есть один минус: когда самого толстого сотрудника наконец извлекут, то скорее всего тут же и побьют. Но зато народ сплотится.

Сама причина глубокого потрясения юных дев недоуменно пожала плечами, почесала лохматую голову, выбив из взъерошенной шевелюры целую тучу песка, и молвила удивленно:

— Голых мужчин, что ли, не видела?

— Похоже, не видела, — вздохнула Лисса. — А ты не умничай, а помогай!

— Как? — блеснул белозубой улыбкой оборотень. — У меня и рук-то нет.

— Как это нет?! — возмутилась я.

Но тут парень изогнулся неестественным образом на зависть всем акробатам и гимнастам вместе взятым, и я сильно порадовалась, что завтракать, в общем-то, было нечем, иначе последние крохи еды встретились бы с песком.

— Что это с ним? — осторожно спросила я, ни к кому конкретно не обращаясь, пока парня корежило в разных, далеких от нормы позах.

Суставы с влажным чмоканьем выходили из пазов и вставали обратно, кожа лопнула, и откуда-то из недр полилась густая, очень противная на вид жидкость, кости менялись на глазах, удлиняясь, видоизменяясь до неузнаваемости, из конечностей полезли копыта. Больно, наверное.

— Вот гад! — прокомментировала факт Лисса. — Он же перекидывается. Просто что угодно, лишь бы не помогать беззащитным женщинам.

— Беззащитным, как же, — пробасило не то копытное, не то примат. — От вас, милейшие, кто угодно от страха под землю зароется. К вам даже местные особо не лезут. Странно, что одна слабонервная среди вас попалась. Валерьянкой, что ли, отпаивали бы.

— Валерьянки нет, — строго отрезала Лисса. — Зато бальзама от ожогов хоть отбавляй. Давайте быстренько им намажемся, пока наша остроухая немочь прохлаждается в беспамятстве.

Сказано — сделано. Мы с Лиссой удалились за ближайший бархан. Для большей защиты от нескромных взглядов мула и Линка с другой стороны бархана бдительными стражами встали Тиграш и Бродяга. Хотя стоило нам скинуть одежду, левбай моментально окосел, стараясь запечатлеть стриптиз во всех подробностях. Ладошкой, выпачканной в чудодейственном бальзаме, Лисса ловко хватила по хитрой морде выпучившего глаза Бродягу. Зверя пробрал такой чих, что потекло из глаз и из носа, словно его макнули в горчицу по самые уши.

— Зря ты так, — осуждающе покачала я головой. — Зачем обидела несчастного зверика?

— А нечего на нас пялиться. Вон твой тигр и тот деликатно отвернулся в сторону, чтобы не смущать. А этот выпучил бесстыжие глаза, будто женщин в первый раз видит.

Следующая порция бальзама щедро досталась моей спине и тут же стала нещадно щипать, что заставило засомневаться в разумности нанесения состава на лицо.

— Для лица у меня более щадящее средство, — развеяла мои сомнения Лисса.

Сгоревшую кожу на лице пришлось мазать друг другу. Бальзам для лица действительно был менее едким и даже пах какими-то цветами. Кожу щипало все равно, зато хотя бы глаза не слезились. Линк громко требовал равноправия, чтобы за ним тоже поухаживали. Мы дружно предложили оборотню помочь парню, но мул насмешливо фыркнул в ответ. Норандириэль разбудили простым, но действенным способом: облили ледяной водой из фляги. Пока задохнувшаяся от возмущения эльфийка пыталась подобрать подходящие слова, чтобы выразить всю полноту чувств, всучили ей баночку средства, коротко проинструктировали насчет применения и принялись седлать поредевшие ряды животных. Жизнерадостный до омерзения вампир взмыл в ночную высь и оттуда принялся руководить процессом. Большинством голосов роль малодушно дезертировавшего верблюда досталась обалдевшему от такой чести мулу.

— Это несправедливо! — отчаянно взвыл оборотень, напомнив этим, что не так уж сильно он отличается от рыщущих в ночи волколаков. — Почему я должен везти на себе этого… этого… — Взгляд его наткнулся на внушительные кулаки парня, и мул выдавил: — Мужчину.

— Из-за тебя сбежал верблюд, — отрезала Лисса.

Норандириэль с ловкостью цирковой гимнастки вскарабкалась на все еще шмыгавшего носом Бродягу и демонстративно уставилась на луну, являя нам гордый породистый профиль Перворожденной.

— Если долго смотреть на луну, можно стать идиотом, — ввернула я слышанную где-то фразу.

В ответ меня удостоили презрительным фырканьем особы, чей социальный статус несоизмеримо выше нашего. Ну и пусть себе дуется. На обиженных воду возят. Хотя в данном случае воду возят на мне. Чудесная фляжка-то у меня.

Лисса тоже не особо переживала по поводу душевного равновесия нашей принцессы и спокойно устроилась позади меня на тигре.

Мы тронулись в путь, и пески пустыни заметали следы маленького каравана. Мул демонстративно кряхтел, ножки его дрожали, подламывались, спина опасно прогибалась. Казалось, один неверный шаг — и он сломается пополам. Принцесса не выдержала мытарств бедняги и даже перестала дуться:

— Смотрите, как ему тяжело. Может быть, стоит пересадить Линка?

— Ничего-ничего, — хрипло, словно последнее «прости», выдавил оборотень и вполне правдоподобно пошатнулся. — Я выдержу… Вот доволоку его до города и… — Одинокая слеза блеснула на морде в серебряном свете луны, что окончательно растрогало нашу чувствительную принцессу.

— Действительно, давайте его пересадим, — неожиданно поддержала эльфийку Лисса.

Я от удивления чуть не свалилась с тигра, но Тиграш, как всегда, поддержал меня в самый опасный момент и встреча голодного, обгоревшего на солнце организма с раскалившимся за день песком не состоялась. Чему лично я очень обрадовалась.

— Вот к тебе на левбая и водрузим, — закончила мысль охотница.

— Ко мне?!! — обалдела та.