знакомство с каждым молодым специалистом уже в кабинете главного конструктора. Владимир Константинович Байдаков предложил мне работать в отделе (тогда бюро) бронекорпуса, которое возглавлял К.М. Добрускес. В то время завод начал выпуск установочной партии «Объекта 166», впоследствии получившего название танк Т-62. Первой работой, которую поручил мне К.М. Добрускес, была разработка конструкции люка механика-водителя опытного танка — «Объект 167», которую я выполнял под руководством опытнейшего конструктора Е.Д. Пермякова. Люк был реализован на «Объекте 167Т» — первом боевом газотурбинном танке в истории отечественного, да и мирового танкостроения.
Затем мне была доверена самостоятельная работа — разработка крыши моторно-трансмиссионного отделения (МТО) для этого же объекта. Руководителями работ по созданию газотурбинного танка были заместитель главного конструктора В.Н. Венедиктов и начальник бюро нового проектирования И.А. Набутовский.
Это были выдающиеся инженеры, необычайно трудолюбивые, засиживающиеся на работе до позднего вечера. Помню один курьезный случай — И.А. Набутовский засиделся допоздна и не заметил, как его закрыл на ключ дежурный, который не проверил, все ли ушли из отдела. В 2 часа ночи Иосиф Абрамович начал стучать в дверь, вахтер, который принял смену, не на шутку перепугался, но выпустил заработавшегося начальника.
Под стать ему был и Валерий Николаевич, который редко отдыхал даже в выходные дни. Немного забегая вперед, расскажу, как в 1985 г. я и начальник 3018 ВП В.Н. Жарков были назначены членами государственной комиссии по проведению испытаний танка Т-72Б с мероприятиями по теме «Отражаемость-1», предусматривающими дальнейшее усиление защиты танка. Вопросам защиты Валерий Николаевич уделял особое внимание. Испытания проходили на полигоне Главного ракетноартиллерийского управления (ГРАУ) в Донгузе (на Южном Урале). На испытаниях были представлены макеты носового узла и башни в нескольких вариантах, разработанные нашим КБ, применительно к танку Т-72Б, КБ ленинградского «Кировского завода», применительно к танку Т-80 и разработки НИИСтали. Испытания проводились новым по тем временам бронебойным подкалиберным снарядом «Вант». В состав комиссии, коме нас, входили представители ГБТУ, Кубинки (сейчас 38 НИИИ МО РФ), НИИСтали, ЛКЗ, НИМИ (разработчик снаряда). Валерий Николаевич просил держать его в курсе испытаний, звонить в любое время.
Жили мы в гостинице при части и звонить оттуда, да еще и говорить о результатах испытаний мы не могли, а закрытая связь по «ВЧ» по каким-то причинам в части не работала. Испытания для наших макетов прошли успешно. Даже добавив пороху в заряд и разогнав снаряд до максимально допустимой скорости, мы не смогли пробить наши макеты, хотя макеты наших конкурентов (ЛКЗ) пробивались на штатном заряде. Но доложить главному конструктору, я не мог. И вот, дождавшись конца испытаний, мы с В.Н. Жарковым в пятницу поехали за билетами в Оренбург с тем, чтобы вылететь в субботу домой. Возвратились в гостиницу. Вдруг в комнату заходит дежурный по части и передает телефонограмму из Управления КГБ по Оренбургской области, в которой меня срочно просят связаться с главным конструктором для доклада в ЦК партии о результатах испытаний. Немая сцена: что делать? КГБ, ЦК партии… Автобусы в Оренбург уже не ходят, на дежурной машине уехал командир части. Решаем с Жарковым, что завтра вылетаем в Свердловск, а в понедельник доложим. В субботу утром выехали в Оренбург, и, поскольку, до самолета было несколько часов, все же решили зайти в Управление КГБ, позвонить, не надеясь, что Валерий Николаевич работает. В Управлении, видимо, были предупреждены и нам дали связь «ВЧ» с Тагилом. Оказалось, что Валериий Николаевич на работе. Я доложил главному конструктору результаты испытаний, которыми, он безусловно остался доволен, но несколько раз переспрашивал о каждой мелочи, несмотря на то, что я ему намекал о том, что в понедельник выйду и доложу подробно. Он поблагодарил за то, что я все-таки «удосужился» позвонить. Не знаю, действительно ли ему нужно было докладывать в ЦК, но это уже, как говорится, другая история. А меня еще иногда подначивали ребята из НИИСтали насчет срочного вызова в КГБ.
О том, что главный конструктор придает большое значение вопросам защиты и конструкции корпуса танка, свидетельствует тот факт, что в 1969 г. я, тогда еще молодой человек, как исполняющий обязанности начальника бюро, в числе нескольких начальников бюро и заместителей главного конструктора, был приглашен на совещание по обсуждению результатов испытаний первых опытных танков «Объект 172» с двигателем В-45К. На совещании присутствовали: начальник ГБТУ маршал бронетанковых войск А.Х. Бабаджанян, представители оборонного отдела ЦК партии, заместитель начальника отдела ВПК, директор «Уралвагонзавода» И.Ф. Крутяков, заместитель Министра оборонной промышленности Ж.Я. Котин и другие высокопоставленные лица. Приехал и наш бывший главный конструктор генерал-майор Л.Н. Карцев, ставший заместителем начальника НТК ГБТУ. Он сидел рядом со мной. Результаты испытаний, были, прямо скажем, неблагоприятными для наших танков. Ряд узлов показал недостаточную надежность, в том числе системы очистки воздуха и охлаждения. Выступившие — В.Н. Венедиктов, который только недавно был назначен на должность главного конструктора, и директор завода И.Ф. Крутяков пытались «перевести стрелки» на двигатель В-45К производства «Челябинского тракторного завода» (ЧТЗ). Однако, маршал Бабажанян выступил с резкой критикой разработчика танка, заявив, что он всю войну прошел на танках с двигателями такого типа, встав, таким образом, на сторону челябинцев.
Это была команда: «Ату их!» Посыпались многочисленные обвинения и в адрес военной приемки, которая «спелась» с директором и главным конструктором. Особенно усердствовал представитель оборонного отдела ЦК (по-моему это был заместитель начальника отдела). Он обвинил директора завода чуть ли не в намеренном срыве сроков подготовки производства танков Т-64А на УВЗ. На Валерия Николаевича было страшно смотреть. Он сидел согнувшись, обхватив голову руками. Я шепотом предложил Л.Н. Карцеву выступить в защиту Венедиктова. Но он решил послушать прения и не стал выступать. В этот момент (во время выступления представителя ЦК партии) с места подал реплику районный инженер А.И. Золотько: «Вот с такими речами танков в Советской армии не будет». И тут маршал Бабаджанян, который вел совещание, своим хриплым, но резким голосом осадил Золотько: «Товарищ офицер» (А.И. Золотько был полковником, но на совещании на нем был гражданский костюм).
Золотько встал. «Что вы себе позволяете? — продолжал маршал. — Это вас здесь не будет, а танки в Советской армии будут!»
После совещания мы решили: «Сгорел Ильич!» Однако, он проработал на должности еще два года, а когда ему исполнилось 57 лет, он по возрасту был уволен в отставку.
Валерий Николаевич тяжело переносил критику руководства. Наутро после совещания он вызвал меня с информацией о закладке корпусов очередной партии «Объекта 172». Я заметил, как дрожат его руки, когда он пил воду, видимо после бессонной ночи.
Но этот человек имел стальную волю и смог организовать работу коллектива КБ по устранению всех недостатков, выявленных при многочисленных эксплуатационных и боевых испытаниях танков Т-72 и их модификаций.
Иногда это сопровождалось жестокими, репрессивными мерами, особенно к тем сотрудникам, которые срывали сроки план-графиков по устранению недостатков. Но при всей своей жесткости, он мог и пошутить. Не скажу, чтобы это была тонкая, изящная ирония, я бы сказал, скорее грубоватая, но она никогда не оскорбляла человека. Чего стоило это: «Ну и гусь вы, Григорий Адольфович, не морочьте мне «бэци». И тут же добавлял: «Извините за французское слово».
Почему «гусь», я не понял до сих пор.
Сидим как-то мы с начальником отдела В.Д. Тумасовым у него в кабинете. Вдруг звонит секретарь Дзержинского райкома партии по поводу какого-то субботника, а Валерий Николаевич, видимо, забыл, как его зовут. Он, прикрыв ладонью трубку, спрашивает у нас: «Как звали жену последнего императора?» Я не сразу сообразил что к чему, но отвечаю: «Александра Федоровна». Венедиктов в трубку: «Слушаю вас, Александр Федорович».
Таких курьезных случаев было немало. Валерий Николаевич никогда не принимал поспешных решений. Иногда с одним и тем же вопросом вызывал по нескольку раз. И если не был твердо уверен в своем решении, чтобы взять тайм-аут, прибегал к маленьким хитростям. На одном из таких совещаний, которое длилось несколько часов, он вдруг обратился к нам (на совещании присутствовали специалисты корпусники, башенники и нового проектирования) с вопросом: «Как вы считаете, не завести ли нам лошадку с санями, чтобы зимой кататься на базе отдыха в «Трех кедрах?» Мы, конечно, выразили горячее одобрение этой идее. Нам до чертиков надоело обсуждать вопрос, по которому собрал нас Главный. И мы
