каково это — быть рабом демона? Сколько ненависти он скрывал от меня? Может, он сейчас рассмеется, глядя мне в глаза? Причинит боль?

— Ты гнилой эльф! Это же моя дочь! — заорала моя мама, и Трент дернулся. Его расу назвали. Его тайна раскрыта. Но не думаю, чтобы это сейчас имело значение. Он оставил уши своей дочери неподрезанными. Эльфы выйдут из подполья. Директива следующего поколения. Он сказал, что у меня будет право голоса. Или все это была ложь?

Оливер подошел к охране.

— Изолируйте их, — он указал на мою маму и Айви, которая теперь яростно сопротивлялась. — Ковен, собраться! Мы сделаем это сейчас же!

— Оливер! Мы должны обдумать это! — потребовала Вивиан, встав у него на пути, но Оливер махнул охране, и ее оттащили.

— Ты в меньшинстве, — сказал Оливер удовлетворенно. — Поместите ее с членом Ковена Пирсом.

Мне стало плохо, я не могла шевельнуться. И дело было не в пластмассовых браслетах с зачарованным серебром внутри, дело было в Тренте. Он сказал мне ничего не предпринимать. Он сказал доверять ему. Он сказал, что я должна проиграть суд. А еще он сказал мне вести себя спокойно, но я не знала, почему!

Верхний свет потух, когда один из охранников толкнул меня в нарисованный младшим членом ковена круг, и я упала на колени. Тень Трента тяжело опустилась на меня. Я посмотрела на него, и меня испугало его окаменевшее жестокое лицо. Люси кричала в чьих-то руках, ее рыдания озвучивали мой безмолвный ужас.

— Т-трент? — заикаясь, произнесла я. Он мог проклясть меня. Он сказал, что знает проклятье, и я верила, что он способен на это. Он разбрасывался дикой эльфийской магией всю поездку, и, очевидно, у него был новый фокус, который он хотел продемонстрировать мне. — Предашь меня, и я не успокоюсь, пока ты не будешь мертв, — поклялась я с закованными за спиной руками, стоя на коленях перед ним и полным собранием Ковена.

Он схватил меня за плечо, поднимая на ноги, и толпа одобряюще закричала. Не так далеко мы ушли от нашего прошлого с практикой сжигания ведьм на костре, как я считала.

— У меня есть демонское проклятье, которое я передам тебе, — прошептал он мне, в зеленых глазах бушевала дикая эльфийская магия, она сочилась из пальцев, проникая в меня и питая энергией, которой я не могла воспользоваться; она покалывала, согревала, соблазняла. — Я держал его в себе с момента падения арки. Его дал Ку’Сокс. Мне пришлось принять проклятье, чтобы освободить его. Мне оно принесло лишь постоянную головную боль. А вот на тебе оно, думаю, сработает.

«Ку’Сокс?», — я похолодела, воспоминание об эльфийском наемнике, напевавшем мне, пока я чуть не умерла, всколыхнулось во мне, вызванное магией Трента, сочащейся сквозь меня как успокаивающие, умиротворяющие, даже немного волнующие искорки, вызванные его прикосновением. Я почти умерла от той дикой магии. А теперь он хочет передать мне проклятие Ку’Сокса с помощью этой магии? Я была дурой. Эльфы борются с демонами. Он снова меня использовал.

Трент придвинулся ближе, рука мягко лежала на моем плече.

— Как только я передам его тебе, ты сможешь…

— Нет! — закричала я и связанными руками оттолкнула его, но он схватил меня, глядя мне за спину. — Я предпочту лоботомию, — сказала я в панике. — Ах ты, сукин…

Боль взорвались под коленями, когда кто-то ударил меня сзади, точно в то место, куда били охранники в Алькатрасе. Задыхаясь, я рухнула на пол, и резкая боль отдалась в коленях. Я подняла голову, увидев, что Трент уставился на меня, нахмурив брови и разочарованно сдерживая невысказанные слова.

— Найди проклятье, — сказал Оливер, когда я попыталась дышать. — И поспеши, — добавил он.

Зажмурившись от боли, я снова посмотрела вверх, когда тень Трента накрыла меня.

— Ты умрешь, если не будешь верить мне, — сказал он и с хмурым лицом нагнулся, пытаясь меня поднять, но я не помогала, и ему это не удалось. — Как я говорил, возьми чертово проклятье и верни его Ку’Соксу.

Мои мышцы расслабились, а рот раскрылся от удивления, образуя букву “О”. Вернуть его Ку’Соксу? Это значит, я должна как бы… коснуться его!

Видя, что я поняла, Трент прекратил свои попытки поднять меня и лишь развернул к аудитории. Нас окружал тонкий золотистый слой безвременья, и пока наблюдающие люди продолжали скандировать в унисон, показывая свое единодушие, я вновь ощутила покалывание дикой эльфийской магии, и искорки пронеслись сквозь меня, заставив дрожать. Ку’Сокс хотел препарировать меня. И Трент решил, что я смогу удержать его достаточно долго, чтобы проклясть? Он или чокнулся, или просто катастрофически переоценивает мои способности?

Трент был в круге вместе со мной, и я попыталась подняться, но он снова толкнул меня на пол, и я привалилась к слою безвременья.

— Нет, — взмолилась я со связанными руками, но он уже начал петь, тихим шепотом накапливая свою магию. Когда волна усталости, которую несла его музыка, накатила на меня, повторяясь у меня в голове, становясь целым миром, я быстро задышала, проваливаясь постепенно в беспамятство. Дикая магия. Только не это…

Она обещала мир, и хотя я пыталась побороть ее, мои глаза закрылись, спасаясь от яркого света. Душа болела, и ее надо было исцелить. Слишком много всего произошло, и я хотела, чтобы все, наконец, закончилось. Именно это обещала его магия, и я хотела этого, пусть и продолжала бороться с окутавшим меня спокойствием.

Голова опустилась, и Трент встал на колени рядом со мной, продолжая своим прекрасным, то поднимающимся, то опадающим голосом, таким тихим, что он был слышен лишь мне, петь слова, которых я не понимала. Слеза скатилась по моему лицу. Я оплакивала все то, что я не сделала, и то, что должна была сделать иначе. Я сожалела. Хотя теперь это не имело значения.

Энергия Трента покалывала внутри меня, и я внезапно поняла, что он перестал петь.

— Рэйчел? — выдохнул он, и я подняла онемевшую голову. — Si peccabas, poenam meres, — сказал он тихо, положив руку мне на плечо, и я задрожала, когда проклятье скользнуло от него в меня, оседая на моей ауре, как шелковые лохмотья.

— Почему? — умоляюще спросила я, подумав, что было глупо доверять ему. Я посмотрела ему в глаза, моля о милосердии. Казалось, остались лишь мы одни, хотя нас и окружали сотни свидетелей этого события.

— Потому что только ты на это способна, — сказал он. Я напряглась, когда проклятие начало просачиваться в меня, и мне захотелось закричать. Я ощутила, как проклятие проникает в меня, словно тысяча жуков, вгрызающихся в плоть, выискивающих свободные места среди моих клеток, и извивающиеся, корчащиеся личинки врастают в мою душу. Слой покрытого грязью безвременья окутал меня, рев толпы стал приглушенным, и я поняла, что меня втягивает в линию. И все же Трент ухватил меня за плечо, еще не закончив со мной.

— Она все еще здесь! — крикнул Оливер, его уродливое лицо, виднелось позади мерцающего круга Трента.

— Сначала надо передать ей проклятье, — сказал Трент, обращаясь к Оливеру, но глядя на меня, его пальцы до боли сжимали мое плечо. — Потом надо отделить его от меня и изгнать ее.

Он рассказывал мне, как обращаться с проклятьем, но я с трудом видела его, меня затопила дикая магия, и сознание притупилось. Каким-то чудом мой взгляд нашел в воющей толпе маму. Она плакала, прижавшись к Айви, которая мужественно переносила вновь разбитое сердце. Увидев, что я смотрю на нее, моя мама подобралась и, оттолкнув человека, загораживающего ей дорогу, подбежала ближе ко мне.

— Задай им жару, Рэйчел! — крикнула она с заплаканным лицом от края пузыря. — Я горжусь тобой!

Трент дернул меня за плечо, и я, пошатываясь, приподнялась, колени едва удерживали мой вес.

— Я проклинаю тебя, Рэйчел Мариана Морган, быть привязанной к реальности, куда я изгоняю тебя. Там ты будешь проклята оставаться, пока тебя не вызовут, будь это день или ночь, навсегда лишенная